- Не доведёт тебя, Ваня, до добра самогон! И водка не доведёт! Поверь слову моему, девки не любят пьяных! Так, терпят, и то не всегда! - сказала бабка Агафья.
-  Да ладно, бабуль! Я сегодня так, чуть-чуть, для веселья только! – весело ответил Иван, чмокнул в щёку бабку Агафью и выбежал на улицу.
      Бабка Агафья была единственной роднёй Ивана. Родителей он не помнил, не помнил и деда Василия, мужа бабки Агафьи. С детства, лет с трёх, он воспитывался у Агафьи и был ей обязан всем, чего сумел добиться в своей жизни. Собственно, и не бабка она была ему, а так, тётка отца или ещё кто там… Своих детей у неё не было, и Иван был ей и сыном, и внуком, и вообще всей семьёй. Как и Агафья для Ивана.
      Был субботний вечер. Отработав двенадцать часов в поле, поужинав и отдохнув, Иван пошёл из родного Дудкина в соседнее Фёдорково на танцы. Фёдорковские парни к дудкинским относились нормально, по-соседски, драк не устраивали, не то, что к малышевским. Между деревнями Дудкино и Фёдорково было всего-то меньше километра, только речку перейти по мосту. Дудкино деревня маленькая, и парней, что на танцы ходили, было в ней человек десять-двеннадцать. Все нормальные пацаны, поэтому в Фёдоркове их держали за своих. Иван чувствовал себя в Фёдоркове раскованно, как в родном Дудкине. Одно не нравилось, погоняло к нему там приклеили дурацкое «Ален Делон». Не нравилось оно ему. И длинно, и глупо, и актёр сам Ивану не нравился. Свои, дудкинские, Ивана Делоном не называли, поскольку уважали, а вот фёдорковские… Но это так, мелочи. А вообще Иван был парень видный. Высокого роста, широкоплечий, светловолосый и кудрявый, с широким, добрым и каким-то по-детски наивно-красивым лицом. Девчонкам он нравился всем поголовно, как дудкинским, так и фёдорковским.

      Напивался Иван как по расписанию. Каждую неделю субботний вечер и всё воскресенье Иван был не вменяем. Абсолютно. То есть вечером, на танцах он напивался водки и самогона до блевоты, блевал, пил ещё. Пил, пока не падал где-нибудь в скирде, на чьём-нибудь сеновале, а то и просто в канаве или на дороге и спал до утра. Утром просыпался, опохмелялся с кем-нибудь до схожего состояния, но всегда в воскресенье приползал домой ближе к вечеру, где бабка Агафья укладывала его спать, поставив перед ним тазик, ковш с квасом и банку капустного рассола. И так было всё лето, с тех пор, как Иван вернулся с армии в чине сержанта.
      В этот раз всё было, как всегда. В фёдорковском клубе были танцы. Народу было по тамошним меркам много, человек семьдесят. Сначала пили водку. Потом танцевали. Потом снова пили водку. Потом танцевали. Потом объявили медленный танец и большинство молодёжи пошло курить. Иван, поскольку был не курящим, сел на подоконник и принялся разглядывать девять танцующих пар. Танцы были организованы «по-городскому», то есть медленные танцы запускались по три, чтобы влюблённые парочки натанцевались вволю, а все остальные успели втариться самогоном и накатить ещё. Иван пришёл сегодня со своей водкой, а это означало, что бегать к бабкам за самогоном ему сегодня не полагалось. На это были те, кто пришёл без водки. И тут промелькнула мысль: «А не потанцевать ли с девушкой? Вон их сколько, кто-нибудь да согласится». И, спрыгнув с подоконника, Иван, насколько смог, твёрдым шагом направился к группе грустно стоявших в углу девушек. Больше всех среди них ему нравилась Варвара. Была она по современным меркам слегка полновата, но весьма фигуриста, с крупной высокой грудью, узкой талией, с попой чуть широковатой, но безупречной формы и не дряблой, с очень милым личиком и роскошными волосами. И со вкусом одета, в расклешённую юбку, свободную блузку, туфельки там. Без украшений. К ней он и подошёл.

      Подойдя к Варваре, он наклонился к её ушку и начал говорить:
- В-в-варя! С-с-солнышко….ы-ы-ы, ну, типо…
- Типо, не согласитесь ли Вы, Варвара, со мной потанцевать?
- Ну типо, да!
- Ванюш! А ты себя хорошо чувствуешь? Ты меня не уронишь?
- Гы… Тебя на руки взять?
- Не надо, Ванюша! Пойдём лучше, потанцуем.
      Расплывшись в улыбке до ушей, Иван взял Варю за тёплую мягкую ладошку и отвёл в центр танцплощадки. Варя положила ему руки на плечи, Иван, едва касаясь тонкой ткани блузки, практически держа руки не весу, положил свои ладони на Варину талию. Наклонившись к Вариным волосам, Иван вдохнул восхитительный запах её шампуня, или лака, мусса там или чем они ещё пользуются...Три медленных танца… Пятнадцать минут пролетели, как одно мгновенье.
- Пойдём, Ванюш, подышим свежим воздухом. Душно здесь - сказала Варя.
- П-йдём – ответил Иван.
    На улице, за клубом, они целовались. Иван положил ладонь на мягкую Варину грудь, снова вдохнул запах её волос. И вдруг отчётливо ощутил смрад перегара и луковый запах из собственного рта. Стало стыдно, противно стало за себя.
- Извини, Варь, я сегодня…
- Ты не только сегодня, ты и в прошлую субботу… Ты, похоже, вообще трезвым только на работе бываешь… И то, правда, для некоторых мужиков – достижение.
- Хорошая ты девушка, Варя. И разговор у тебя не как у всех. В городе научилась, в институте?
- Не пей больше, Ваня. В жизни кроме пьянства есть много интересных занятий…
- Каких это? Книжки читать? Гы-гы!
- Приходи завтра вечером к клубу трезвый и помытый. Расскажу. И покажу…Придёшь?
- Приду!
- Вот и приходи. А сейчас мне пора, поздно уже.
  И ушла. А Иван вернулся к друзьям – за самогонкой уже слетали. В этот вечер у него был душевный подъём. Самогон вливался в него, как вода. Закусывать не хотелось. Он чувствовал себя, как на крыльях. «Завтра, завтра вечером. Э-э-ххх!», повторял он в мыслях.
**********************************************************************
**
- Беда то какая! Как же это?!?!
- Отойдите все, дайте врачу посмотреть!!! Да живой он, живой!
- Кровищи-то! Ужас…
- Отойдите, говорю!
Иван проснулся от боли. Болела щека, болели руки. Боль была тупая, ноющая. Пальцы дёргало, как будто их обожгло кипятком, в то же время кончики пальцев кололо тысячами маленьких острых иголочек, как будто в них возвращалась кровь после онемения. Иван открыл глаза. Он лежал на поросшей редкими клочками травы утоптанной площадке. Над ним стоял участковый и фельдшер. Фельдшер сказал:
- Потерпи чуток, скорая уже на подходе. Эк тебя угораздило. Я тебе укол сделал, обезболивающее.
Иван хотел спросить, что с ним такое случилось, но вместо слов раздалось чавканье и фырканье, по левой щеке потекла кровь. Причём потекла как снаружи, так и внутри. Фельдшер наклонился, обтёр лицо Ивана мокрой салфеткой. Салфетка была вся в крови…
- Ты полежи ещё чуть-чуть, не дёргайся. Сейчас врачи приедут, помогут.
    Следующее пробуждение было в районной больнице. В городе. Иван почувствовал себя вполне хорошо. Легко встал. Руки и голова были забинтованы. В палате он был один. Подойдя к зеркалу, Иван увидел лицо, половина которого была залеплена бинтами и пластырем. Нос и левая щека.
**********************************************************************
      Доктор объяснил, что всё обошлось. Напившегося до полного бесчувствия спящего возле колбасного цеха Ивана обгрызли крысы. Обгрызли кончик носа, прогрызли насквозь левую щёку и обглодали пальцы. Семь первых фаланг пальцев пришлось ампутировать. Пальцы спасли все, заражения крови тоже не было, болезни никакой от крыс Иван не подцепил, это было хорошо. А то, что часть пальцев укоротить пришлось, так и хуже бывает. А так, со временем научится тем, что осталось пользоваться. Даже осязание на культях будет почти такое же, как было…
*********************************************************************
    Иван лежал, вперив взгляд в белый потолок. Впереди в жизни ему представлялась одна беспросветная тоска. И только, как капельки с подтекающего крана в ночной тишине, изнутри о кости черепа билась мысль: «Вот те и Ален Делон. Теперь Квазимордой будут звать. Такими клешнями Варвару лапать нельзя. НЕТ, В ДУДКИНО МНЕ ДОРОГИ БОЛЬШЕ НЕТ!!!».