Глава 1.

…Блеклое полотно дороги неслось на Михаила Степановича со скоростью 92 км/ч. Плохо освещенное всего одной фарой ржавой 34-летней «копейки» оно будто намекало на то, что из темноты может появиться все что угодно. Бежевая ВАЗ 2101 1983 года выпуска летела по трассе в неустановленном направлении уже 6 часов подряд. Индикатор уровня топлива давно напоминал о себе частыми подмигиваниями, но водитель старался не обращать на него внимания. Вместо этого он пристально всматривался через ветровое стекло в темноту, пытаясь различить хоть какие-то источники света. Машину изрядно швыряло из стороны в сторону из-за неровной дороги, плохой аэродинамики кузова и «мертвых» амортизаторов. Где-то там, впереди, должна находиться деревня «Соболевка», если конечно Михаил Степанович поехал нужной дорогой, если не пропустит еле различимый указатель и если эта деревня все еще есть. Немного треснутое и заляпанное кровью лобовое стекло, черная, пасмурная ноябрьская ночь а также отсутствие воды и стеклоочистителей не добавляли ему шансов…
В свои 42 года Михаил Степанович выглядел на все 60: сутулые плечи, морщинистое лицо, уже почти седая голова. Еще несколько лет назад он был старшим менеджером в одной из торговых фирм столицы, и каждый вечер по дороге домой он заходил в супермаркет, чтобы купить что-нибудь вкусное к ужину для сына и жены. Он обычно оплачивал покупки у одной и той же девушки-кассира, которая каждый раз улыбалась ему, и где-то в глубине души он даже подумывал о том, чтобы с ней переспать. Но эту мысль убивал на корню, т.к. старался быть примерным семьянином и свою жену Наташку очень любил. Не было такого, чтобы он хотя бы раз пожалел о браке. У них все складывалось удачно с самого начала, и можно пересчитать по пальцам количество их ссор за 12-летнюю совместную жизнь. 12-летний же сын Сашка, ученик 6-го «В» 138-й школы был ребенком воспитанным и скромным (заслуга скорее бабушки, чем матери). Наташка в свои 30 лет выглядела очень даже сексуально и не только не потеряла своего 18-летнего обаяния, но и приобрела какой-то шарм уже взрослой женщины. Поэтому причин для измены у Михаила Степановича не было, и он всячески старался отгонять подобные мысли даже при виде чарующей улыбки его знакомой девушки-кассира из обычного продуктового супермаркета.
…Правое переднее колесо угодило в 10-сантиметровую выбоину и машину сильно тряхнуло, отчего лежавшая на пассажирском сидении коробка из-под обуви подпрыгнула вверх, свергнув с себя крышку. Внутри находилось немного арахиса, 2 начавших гнить яблока, 4 бомж-пакета (как их когда-то называли) и несколько средних размеров шоколадок. Это все, что Михаил Степанович смог найти в разбитой машине ДПС около 60 км назад. Если на ближайших 30-40 км пути он не наткнется на какой-нибудь автомобиль с возможным бензином в баке, дальше придется идти пешком. А это неприятно. Ему очень хотелось пить, и он также рассчитывал найти где-нибудь хоть немного чистой воды. До рассвета еще часов 8 и их нужно было пережить. Внезапно в передней части автомобиля послышался шелестящий звук. Михаил Степанович перешел на нейтральную передачу, убрал «газ», и звук пропал. Вновь нажал на педаль – и звук снова появился. Он не знал, что это может быть, но в данной ситуации ему не хотелось сюрпризов. И, внутренне попросив автомобиль не подводить его, снова включил 4 передачу и нажал на акселератор…
Он не поверил, когда апрельским утром 2000 года жена сказала ему, что беременна. Он подумал, что это просто очередная ее шутка. Они были женаты всего 2 месяца – и уже беременность! Он не ожидал, что это будет так быстро. А когда все подтвердилось, он повел ее в самый дорогой ресторан, который был по их средствам, отметить это событие. И когда УЗИ показало мальчика, Михаил Степанович был счастлив вдвойне. А еще через шесть с половиной месяцев случилось событие, переведшее его в статус отцов: Наташка родила ему сына. Бюджет пришлось строго планировать, чтобы хватало и на пеленки, и на питание, и на поликлиники с прививками, а потом и на детский сад. Но это были мелочи жизни. Ему казалось, что это все ерунда, ведь у него есть образование, неплохая перспективная работа, а самое главное – семья. А значит, успех в карьере и высокий оклад – дело времени. Ему было даже почти не в тягость вставать среди ночи и менять подгузники, пеленать и убаюкивать сына. Ведь это его сын! Тогда он еще не знал, что всего через двенадцать лет его сына сожрет собственная мать.
…Шелестящий звук пугающе усиливался, хотя судя по скудному ассортименту приборной доски «копейки» можно было сделать вывод, что все в порядке: температура на уровне 80 градусов, давление масла вроде как присутствует; а двигатель работает ровно. На всякий случай, Михаил Степанович немного сбросил газ, снизив скорость до 60 км/ч. Впереди было все также черно, и, кроме того, начал покрапывать дождь. В этом был и свой плюс: кровь может постепенно смыть. Но в условиях отсутствия «дворников» этот плюс мог сойти на нет. Эту машину он нашел на стоянке недалеко от пионерлагеря «Заря» в двадцати километрах от не родного ему города. Опыт автоэлектрика в молодости и общее увлечение автомобилями сыграли хорошую службу, и, немного повозившись с проводами замка зажигания, он заставил 11-й двигатель бодро заурчать, а нажатие на педаль газа окончательно вдохнуло жизнь в советский мотор. Машина завелась и, как-то по-простому, вопрошала: «Куда тебе, приятель?» Он не знал куда. Но сдаваться не собирался, и даже не потому, что боялся смерти - он уже ничего давно не боялся, а потому, что решил выжить любой ценой назло Богу. Богу, лишившего его жизни. Но Бог снова напомнил о себе, когда въездные ворота пионерского лагеря стали со скрипом шататься от натиска чего-то изнутри. Он догадывался, чего именно. Включив передачу, он рванул с места, но миновать въезд в лагерь не успел: ворота с грохотом распахнулись и на него устремилась толпа «отдыхающих». Пионерлагерь, конечно, давно не выполнял свою первоначальную функцию. Застроенный небольшими современными домиками, он работал как неплохой отель с отдельными хатами, свежим воздухом, и лесом неподалеку. Михаил Степанович успел разглядеть и мужчин, и женщин, и детей. Все они были с белесыми глазами и кровоподтеками, и, приближаясь к нему, что-то постоянно говорили. Они перестали видеть, но что-то случилось с обонянием, поэтому запах крови могли чувствовать за добрую сотню метров. Место глаз, в большинстве случаев, занимали два бесформенных белка. Мозг продолжал хаотично работать, часто были слышны фразы, похожие на что-то осмысленное, но не из этой жизни. Дорога со стоянки шла мимо въездных ворот лагеря, и миновать толпу у него не получалось: стоянка была огорожена забором-сеткой и бордюром. Можно было попробовать перескочить через него, сломав забор, но не факт, что на этой машине подобное вышло бы. Поэтому он принял единственное верное решение – идти на таран, благо у него в запасе было полсотни метров для разгона. Вдавив педаль в пол, он стал приближаться к бегущей навстречу толпе, и на скорости 50 км/ч автомобиль начал сшибать первых достигнувших его «людей». С глухими ударами они отлетали от автомобиля, оставляя небольшие вмятины. Слышались голоса, но невозможно было разобрать, что они говорят. Еще через пару секунд он влетел в общую массу, состоящую человек из тридцати. Сильный удар, машину подбросило. В салоне на секунду потемнело, а Михаил Степанович крепко приложился носом об руль. Но еще через мгновение окровавленная, с разбитыми фарами и треснувшим ветровым стеклом «копейка» вылетела за территорию автостоянки, оставляя за собой красный след. Двигатель не заглох, и Михаил Степанович с облегчением обнаружил, что машина все еще исправна. Ну а струйка крови, капающая с носа – это ерунда. Это заживет…


Глава 2.

– Алло, Наташ? Слушай, сегодня какая-то нечеловеческая пробка в центре, я тут застрял часа на полтора. Вы ужинайте без меня, хорошо?
– Привет! Да мы, если честно, уже поели. Приезжай скорее, ждем тебя. Твой кот уже весь изв…
– Алло? Ты слышишь меня?
«Network Error» - сообщил дисплей мобильного телефона и куда-то убрал название оператора.
    «Блядь!» – выругался Михаил Степанович – «Достали эти ебаные телефоны». Кинув взгляд на стоящий впереди «Форд», он решил выключить телефон и снова включить, в надежде дозвониться своим. Впрочем, результата это не принесло: телефон в течение нескольких минут безуспешно искал сеть, но, так ничего и не найдя, послал хозяина на хуй, сказав «No network found». Форд впереди все так же стоял, как и все машины вокруг. «Блядь, походу опять какой-то пидор на встречку вылетел» - думалось с тоской Михаилу Степановичу. Последовав примеру некоторых «соседей», он вышел из машины посмотреть, что случилось. Но кроме бесконечных рядов машин ничего не было видно. В обратном направлении машин просто не было, все встречные полосы были пусты. Это определенно указывало на серьезную аварию где-то впереди.
    – Извините, а у вас тоже сотовый не работает?
    – А! Значит я не один такой! Это, безусловно, радует!
Стоящие вокруг водители тоже нервничали. Никому не хотелось проторчать здесь до ночи. Откуда-то издалека завывали сирены. Кто-то сидел в машине и фтыкал в ноутбук, а кто-то стал читать книгу. Никому не хотелось бросать своих железных коней посреди дороги. Михаил Степанович открыл водительскую дверь, заглушил двигатель, достал с пассажирского сиденья своей «Субару» сотовый, в надежде обнаружить там что-то, и, не увидев на дисплее ничего нового, сунул его в нагрудный карман рубашки. «Ну, раз торчать тут хрен-знает-сколько, надо хоть пожрать купить» - подумал он и, нажав на кнопку брелка сигнализации, направился через ряды автомобилей к виднеющемуся на обочине киоску. Не найдя там ничего лучше, чем «Твикс» и бутылки «Аквы», Михаил Степанович двинулся в обратном направлении, когда услышал истошный крик женщины где-то во дворе рядом стоящего дома. Кричали так, что ему стало немного страшно. Что-то громыхнуло в отдалении. Завизжали «сигналки» вдалеке стоящих машин. Женский крик не прекращался, и уже стал переходить на хрип. Разум пытался успокоить, что какая-то женщина просто увидела крысу, но Михаил Степанович чувствовал, что что-то не так. Некоторые водители побежали во двор – узнать что случилось. Он тоже решил посмотреть в чем дело, и, развернувшись, чтобы проследовать за стоящий рядом 9-этажный дом, вдруг услышал за спиной мужские крики «Стой, мужик!!». Не успев среагировать, он только заметил боковым зрением, как к нему сбоку приближается нечто невысокого роста. Последовал удар, и его опрокинуло на землю. Он тут же попытался встать, но был прикован к земле запрыгнувшим на него подростком лет четырнадцати. Вернее тем, что напоминало подростка. Михаил Степанович замер от ужаса и не поверил своим глазам. Парень, без глаз, из носа кровь, изо рта желтая слизь, на фоне темно-зеленых крон деревьев и пасмурного июльского неба произнес: «я не хочу к бабушке», а потом был сбит подоспевшими владельцами автомобилей. Начиналась паника. Мужики повалили парня на землю и пытались усмирить, что получалось у них с трудом. Михаил Степанович, теперь уже грязный и совсем растерявшийся от произошедшего, поднялся и подошел к 3 мужикам, удерживающим ребенка. Тот яростно сопротивлялся, что-то постоянно говоря. Желтая футболка на его теле превратилась в рваный кусок тряпки, пропитанный кровью, ботинки слетели, а шорты задрались, и можно было видеть худые ноги и член подростка. Михаил Степанович отвел взгляд и попытался удержать парня за ноги. «Кто-нибудь, вызовите скорую!» - кричали люди, но все понимали, что телефоны не работают и это не проканает. Откуда-то из бесконечной череды автомобилей выбежал человек в красной рубашке и подбежал к ним: «Послушайте, я врач, я могу вколоть ему успокоительное!». И тут Михаил Степанович заметил, что у одного из державших парня мужиков вместо глаз что-то белое. Видимо, это все еще были глаза, но они настолько сильно закатились, то ли вверх, то ли вниз, что не было видно даже очертаний радужной оболочки. Доктор поднес шприц к шее мальчугана, но вколоть ничего не успел, потому что его схватил обеими руками за голову державший парня мужик и со всей дури вогнал большие пальцы рук ему в глаза. Шприц выпал, а врач даже не закричал. Раздавив медику глаза, обезумевший мужик кинулся на остальных. Врач осел, и из его раздавленных глаз потекли струи крови. Он заплакал.
Михаил Степанович бросился бежать, сам того не осознавая, по направлению к дому. Мысли роились в голове, но он не мог ни о чем думать. И только сейчас он различил, что крик доносится ото всюду. Стараясь вложить в бег всего себя, стараясь не думать ни о чем, он бежал вдоль дороги, мимо стоящих автомобилей, мимо их еще ничего не понимающих владельцев. Ему нужно успеть. Дома его ждут жена и сын…


Глава 3.

    – Блядь, по ногам стреляй, сука, какого хуя ты ему в очко долбишь? Старший сержант ППС Дмитрий Волков никогда еще не боялся так сильно. И когда его в части, еще «духа», собирались научить службе три «старых», и, когда он, будучи старым, получал пиздюлей от майора за спизженный спирт, и даже когда какой-то черножопый приставил к его горлу тесак со словами «Зарэжу, мэнт» - все это было ерундой по сравнению с тем, что происходило на улицах города. Он ничего не понимал, в рации была малоразличимая неразбериха. Он понял лишь одно – надо валить тех, кто нападает и у кого глаза белые. Потому что они делают с другими то, что, «блядь, это просто охуеть.» Сейчас он орал на молодого бойца Морозова, чтобы тот не тратил зря патроны своего АК. Их милицейский УАЗ перевернулся, когда ему в бочину влетела грузовая газель. Сидевший на переднем пассажирском сидении напарник Волкова скончался на месте. Сам Волков отделался испугом и легким ушибом. Молодой, казалось, вообще не пострадал. Они находились на перекрестке где-то в северной части города. Обычный городской шум автомобилей теперь сменился криками о помощи, воплями, звуком бьющихся стекол и сиренами. Все трещало по швам. Первое, что пришло в голову Волкову – террористы. Ударившая их газель вообще была без водителя, похоже, что тот выпрыгнул на ходу. Из рации доносился беспрерывный хаос. Среди мата можно было различить запросы инструкций, запросы помощи, крик и звуки боя. Волков и Морозов окопались возле своего УАЗа и ГАЗели, ведя бой из-за укрытия. Старались не тратить патроны, и валить только тех, кто реально представлял угрозу. Движение на дорогах давно было парализовано и добраться до своего отделения они, казалось, могли только пешком. «Если весь город превратился в то, что у нас здесь, то лучше даже пока и не пробовать. С другой стороны, пока есть боеприпасы, можно попробовать прорваться, потом будет совсем худо. Тем более, темнеет» – старший сержант никак не мог принять решение. Взгляд его упал на старый «Лиаз» лохматого года выпуска, стоявший возле автобусной остановки. Водителя не было, как и пассажиров.
– «Если эту махину разогнать, можно попробовать пробиться сквозь две столкнувшиеся легковушки на соседнем перекрестке. А потом, через двор, попробовать выйти на Первомайскую», сказал Волков Морозову. На что тот, поводив глазами, ответил, что «может пока будем здесь, дождемся инструкций?» После такого ответа Волков окончательно утвердился в своем решении и, приказав Морозову его прикрывать, короткими перебежками двинулся к «Лиазу». На полпути он зацепился за оторванную от чего-то арматуру и немного подвернул ногу. Но до автобуса добрался. Ключи в замке, все нормально. С криком «Дуй сюда!» он повернул ключ зажигания и автобус загремел двигателем. Пока все складывалось удачно. «Стоять! Не двигаться!» - услышал он позади. Выглянув из кабины, Волков увидел, что Морозов держит на мушке какого-то мужика в грязной рубашке и бутылкой воды в руке.
    – «Эй! Ты нормальный?» - крикнул Волков мужику.
    – «Да! Мне домой срочно надо!» - прокричал в ответ Михаил Степанович.
    – «Всем надо!». В отличии от Михаила Степановича, у Волкова не было жены и детей, но за мать с отцом он беспокоился будь здоров – «Идите сюда!»
– Ты знаешь что вообще за хуйня творится?
    – Хуй его знает, вы можете меня подбросить?
    – Мы даже себя подбросить не можем. А тебе куда?
    – Мне на Ленина, пересечение с Советской!
    – Слушай, я сомневаюсь, что мы попадем вообще куда-то, но если попробовать через дворы, возможно, и выберемся куда-нибудь.
Выбора все равно не было, и не закрывая переднюю пассажирскую дверь, автобус двинулся к перекрестку, набирая скорость. С металлическим лязгом и звоном стекла он раскидал «Фокус» и «Короллу» загородившие проезд на широкую проезжую часть улицы Фрунзе. Туда пробовать выезжать было бесполезно, уже издалека виднелся хаос на ближней полосе. Они свернули во двор, не доезжая Фрунзе, и ебанули напрямую по направлению к Первомайской, сшибая всякую дворовую хуйню типа лавочек и каруселек. Людей не было, все попрятались по домам, и по звукам из окон квартир было понятно, что внутри не особо-то спокойно. Но трое мужчин не слышали этого, они петляли в узким улочкам дворов на неповоротливом «Лиазе», пытаясь приблизиться к Первомайской. Эта улица оканчивалась глухим тупиком не доходя до Фрунзе. Вполне возможно, что даже в условиях часа пик она была относительно свободной. Сумерки постепенно сгущались, и сидящему за Рулем Волкову приходилось напрягать зрение, чтобы различать дорогу. Фары автобуса были разбиты и помочь не могли. Вскоре они приблизились к проему между домами, за которыми виднелась Первомайская. Автобус пришлось бросить, он не мог пролезть в эту щель.
    – Ну, пошли? Держимся вместе!
Они преодолели пару десятков метров и вышли на Первомайскую.
Кое-где сновали люди, кто-то кричал, кто-то пытался проехать между брошенных машин. Люди сходили с ума, один за другим. Кое-где были слышны выстрелы, а крики уже давно стали общим фоном. Мужчинам нужно было преодолеть около десятка кварталов прежде, чем они попадут на Советскую. А там рукой подать и до отделения, и до дома Михаила Степановича. Надо отдать должное – ППС действительно внушала какое-то уважение и доверие Михаилу Степановичу. Впервые в жизни он понял, что милиция его бережет. Они решили сначала добраться до РОВД - может получить инструкции, может пополнить боезапас, а потом проводить его до дома.
Прямо перед ними стоял брошенный «Чероки», а сзади со двора к ним бежали несколько человек, немного хаотично размахивая руками. Несколькими довольно меткими выстрелами Волков свалил их на землю, но те поднялись и снова побежали. «Нужно стрелять по ногам, перебить колени» - думал он про себя. Он обратился к Морозову: «Генка, их надо подпустить поближе, разъебать коленки нахуй!». Дождавшись, пока нападавшие приблизятся на удобное для стрельбы расстояние, из двух АК одиночными выстрелами милиционеры стали стрелять по коленкам бегущих. Те с фонтанчиком крови лопались, а тела плюхались на землю. Михаил Степанович завел джип (ключи были в замке) и крикнул: «Поехали!».
Без труда выехав на газон, они помчались по тротуару в сторону Советской. Иномарка прекрасно слушалась руля и почти незаметно то съезжала, то снова забиралась на тротуар, который был слишком узкий, чтобы уместить автомобиль. Справа от них были дома, 5-этажные хрущевки, слева – газон и растущие на нем деревья, а еще левее – проезжая часть Первомайской с разбитыми машинами и редкими людьми. Вдалеке стоял трамвай. Заляпанные кровью его стекла смотрелись как-то даже гармонично с его красным цветом. Несколько раз было видно, как одни люди жрали других, но что, и почему – было не ясно. Ясно только одно – произошло что-то страшное и им нужно быть острожными. Неразбериха в рации продолжалась, но никаких указаний не было. Отдельные патрули переговаривались между собой. Михаил Степанович старался не думать о плохом. Он просто хотел попасть домой. К женщине, которую любил всем сердцем, к сыну, который стал смыслом его жизни. И он просил Бога помочь ему, просил за родных, которых очень любил, просил, чтобы они его дождались. На часах было 22:06, 15.07.2012.


Глава 4.

    …Ремень генератора лопнул с характерным щелчком. Шелестящий звук прекратился. И Михаил Степанович даже успел подумать, что неисправность «устранилась». Но тут же загоревшаяся лампочка зарядки аккумулятора явно о чем-то хотела предупредить. А когда указатель температуры резко пошел вправо он все понял: далеко ему не уехать. Температура резко возрастала. Он перешел на нейтральную передачу и ехал по инерции. Двигатель, успевший нагреться до беленькой отметки «120», за которой начиналась красная зона, все еще работал ровно, но его пришлось заглушить. Машина медленно останавливалась, а ветровое стекло уже было вовсю покрыто каплями холодного осеннего дождя. «Осень… я всегда любил ее» – почему-то подумал Михаил Степанович. «Копейка» еле слышно шурша колесами по мокрому асфальту, остановилась на обочине дороги в неизвестность. Про «Соболевку» он прочитал на одном из дорожных указателей, где было написано, что до нее 35км. Сколько он проехал, Михаил Степанович не знал, т.к. одометр не работал и все время показывал одно и то же число. Он также не знал, есть ли в машине инструменты, и сможет ли он из подручных средств сделать ремень. Мужчина очень устал и хотел спать. Выключив фары, и заблокировав изнутри двери, он решил немного посидеть, пока остывает двигатель. За покрытыми водой стеклами не было видно ничего кроме темноты. Капли усиливающегося дождя глухо стучали по крыше старого советского автомобиля. Поздняя осень – хорошее время.