Пездатые рыбалки случаются, такие даже в кошмаре под коксом заполированным портвейном не приснятся. Фееричность долбоебизма проявляемого рыбачками воспаряет до Гималаев и легко спускается до глубин Пацификовых окиянов. Количество выпитой водки нередко превышает объем озерца, а пойманная рыба не стоит даже дворников утопленных машин. Отмороженные хуи, носы и бородавки, далеко неполный перечень потерь членов при этих героических действах. Об одном таком случае я хочу поведать: двое моих смутных знакомцев уговорили поехать порыбачить. Их я встретил в универсаме, где решался извечный вопрос: две бутылки водки и три сырка или три бутылки и один сырок. Похожесть проблем сразу сблизила нас, нашлись общие темы. Жена уехала с детьми на дачу, водка уже остопиздела в одиночку, кошак пить, сука отказывался и давно ел только соленые огурцы и лук. С хуя бы вместо кошения травы и выслушивания жалоб супруги не махнуть на выходные. 

Подъезжая к Сосновому бору я насторожился: в моем понимании тут могут водиться только мутанты окуня с розовыми лапками, говорящие человечьим голосом. У нас в группе чувак учился из этого славного поселения, так всем казалось это настоящий облысевший от лучевой болезни доберман, такой был тупой и длинный. Он еще с гордостью рассказывал, что они круглый год купаются в охуительно теплом озере неподалеку от ректора. А потом на освещении экономят – в темноте ссышь, а хуй освещает всё вокруг, удобно. Знакомцы нечаянные оказались лепшими друганами начальника охраны атомной электростанции, где имелся неибический затон для аварийного охлаждения реактора. Шириной метров сто, дна не видать, глубокий до охуения, видимо уходящий прямо в закрома родины или пекинской канализации. Мне поначалу идея не понравилась – светящиеся в темноте рыбы извергающие повсюду альфа и бета волны, фу, гадость какая. Но дядечки заверили, что радиации ниж божеш мой, зато сомы отборные, сам губернатор области с мэром изволят рыбачить. Короче говорят не ссы, рыбалка такая раз в жизни случается, не хочешь сома жрать не надо, можешь даже не ловить – наливай да пей, ума много не надо. Ебанул я грамм триста ёда на дорожку, плавки свинцовые надел и ринулись мы за сомами и приключениями на свои жопы.

Мужики достали из полиэтиленового пакета престрашенных жаб и заявили, что будут их как приманку использовать. Только распаковали снасти, как выяснилось: главного ингридиента праздника – водки не захватили, они думали я куплю, я думал они. Кто поедет? Самый молодой, к гадалке не ходи, пришлось пиздовать до сельпо местного, естественно покупать за свой счет. Прорвался помахивая пропуском через тройные кордоны гаишников и ввэшников каких-то, все-таки охранная зона, только все равно обыскивали чуть не анально, облизываясь на водку в багажнике. Приезжаю, жрать охота как из пушки. Смотрю, дядечки на сковородке мяско разжарили, дай думаю перекушу, пока они бродят по другому берегу наслаждаясь водочным букетом. Мясо странноватое, похоже кура, тушки небольшие, да собственно похую, хлеба нарезал, да так схряцал с огромным наслаждением, запивая из стакана синопской. В животе стало тепло и хорошо, тут дядечки подошли.

Посмотрели они на сковородку, потом на мое измазанное жиром ебало и смеяться стали. Говорят наживку сожрал стервец, мы жабов жарили для аромату, местные сомы зело жареных лягух любят, эстеты, ёбтить. Чё делать-то будем, болезный? Жаб из Монголии кореша-авиаторы привезли, может они ядовитые как желчь тёщи или даже хуже. Мне как-то сразу стало нехорошо внутри, представил как останки земноводных испускают в меня яды, поэтому решил нейтрализовать токсины народным средством – стаканом. Успокоились, пошли искать наживку по кустам и камышам, иначе действо безнадежно испорчено, вся рыбалка в пизду. Ну, стали рыскать в прибрежных водах, прислушиваясь к воплям потенциальных жертв. Хуя там, кроме использованных презервативов никаких биологических следов обнаружить не удалось. Еще ворона сидит сука наверху и рыгочет по-своему, типа хуй тебе, а не жабы, сожрала я всё и водицей радиоактивной запила. Пизда пернатая. Стало темнеть, дядечки повздыхали и собираться стали.

Рыбалка срывалась напрочь, ехать домой пьяному не охота – выхлоп немеряный, права сейчас тысяч 50 стоить будут. Тут тоже сидеть без дела неохота, да и дома один кошак охуевший от огурцов. Говорю нахуй жаб, все крутые рыбаки на сырокопченую колбасу ловят в Сибири, слышал где-то. Эти наебенили грамм по двести, кивнули, дескать недурственно, дерзай, мы посмотрим. Деваться некуда, спиннингист из меня как из говна пуля – лет двадцать назад последнего червяка вначале садистски истязал крючком, а потом утопил. Тем не менее, размотал как мог леску, на тройник шмат насадил колбасы, вся рыба должна была сбежаться. Размахнулся и забросил подальше, со всей дури, стемнело сильно, поэтому оставил спиннинг и пошел фары включить. Пока включал, живот скрутило стремительным коловоротом, видимо монгольские ядовитые жабы решили таки выйти посмотреть на родные просторы. Газы выходили не столько оглушительно, сколь губительно для природы, ПДК сероводорода было превышено в сотни и тысячи раз. Чтобы не отравлять природу итак мутировавшую из-за радиации, я резко умчался в кусты и принял гордую позу горного орла.

Жабы выходили трудно. Беда была в том, что первая сожранная с небывалой жадностью лягуха даже не пыталась перевариться. Она уперлась в сфинктер, всеми остатками перерубленных лапок и сопротивлялась как могла. Естественный столб говна, сложенный с атмосферным создать нужное усилие не мог, а давление внутри всё поднималось. Жопу стало разрывать ровно посередине, поэтому что-то надо было делать – пупок заметно выпячивался наружу. Потеряв всякий стыд, я засунул в очко указательный палец и повернул жабу, вернее её прожаренный труп головой вперед, заправив внутрь культи лапок. Столь некромантские роды прошли успешно: лягуха вылетела с приличным хлопком, в облаке коричневых брызг и различных сопутствующих аэрозолей. Затем в жидком виде тремя мучительными порциями я отстрелил всю остальную сожранную по великому недоразумению наживку. Кое-как вытерев жопу и отмыв изгаженный палец, я кинулся назад.

Наебенившиеся водкой спутники не заметили моего отсутствия. Один только изрёк, что раньше видел меня в четырех экземплярах, затем только в двух, а теперь вообще шесть меня бегает со снастями. Я потихонечку взял спиннинг и стал типа блеснить, то есть тупо сматывать леску. Не прошло и пяти секунд, как случилось страшное – спиннинг практически вырвало из моих рук и стало тащить в воду. Я кое-как придавил его ногой, тут же подскочили поперхнувшиеся очередным стаканом дядечки и отпихнув меня, стали вдвоем тащить рыбу на берег. Оставалось только наслаждаться слаженными действиями профессионалов.

Сом попался лютый. Они вдвоем еле-еле справлялись, то заходя по колено в воду, то помогая друг-другу выходили на берег. Руки дрожали, пот блестел на лысинах в свете фар, довольные нелегкой борьбой лица широко улыбались. Дядечки изроняли всяческие рыбацкие словечки типа: ёб твою мать, хуярь или куда, сука, стоять, блядь и другие умные вещи. Мне помогать они запретили, поэтому я похлёбывал остатки водки, наслаждаясь зрелищем настоящей профессиональной рыбалки. Видимо сам Левиафан попался на крючок и теперь ему точно не избежать справедливой сковородки и похуй на радиацию. С другого берега нас подбадривали, выкрикивая всякие ободряющие матюги, видимо понимая, как нелегко бороться с такой рыбой. Прошло около часа, видимо сом утомился, плески слышались реже, вскоре рыбаки стали очень бодро сматывать леску. Один приготовил подсачник и о ужас!

Да, да, это была не рыба. И конечно не Ктулху. Это была собака, не рыба-собака, самая обыкновенная сухопутная псина. Она прогуливалась по берегу, вдруг увидела колбасу, заброшенную моей кривой рукой прямо на противоположный берег и заглотила наживку. В её ошейник мёртвой хваткой вцепился закоченевший вохровец из охраны станции, перепутанный леской и водорослями с ног до головы. Совершенно мокрый, как и собака, с такими же остекленевшими глазами и скрюченными конечностями. Даже морды обоих выражали чудовищный испуг и укор всему миру за такую подлость. Только ударная доза водки, растирание и угроза вызвать директора станции возымела действие – очумело озираясь, парочка удалилась в темноту. Даже материться солдатик не мог, так устал в борьбе за жизнь себя любимого и боевого друга-собаки. Нам они оставили вынутый из пасти прожорливой псины тройник и пустую бутылку. Мы тоже поехали домой, ибо таких хитрых сомов-мутантов, подбрасывающих вместо себя собак и охранников мы ловить отказываемся. Наши утомленные и охуевшие лица с литром водки на рыло никак не заинтересовали гаишников, поэтому благополучно доехали домой. Там я накатил с кошаком двести грамм и уснул. Снились мне сомы с лицом жены, которые плавали по затону верхом на собаке. Страшное было зрелище.