Решил я братцы, как-то раз сжечь нахуй кафе во дворе. Уж сильно оно заебало меня своими музыкальными трелями, пьяными воплями, салютами и другой непопулярной среди мирного населения хуетой. Лежишь, бывает ночью, слушаешь крики приматов, там «горько блять» или «здоровья брат» и представляешь, как горит это беспокойное помещение. Или воображаешь, что сейчас война, ебланы на улице захватчики, кафе это их штаб, я блять последний из могикан, а дома у меня нихуйовые запасы тротила, взрывчатки, гранат и прочей военной терминологии. И ты обвешанный этой всей опасной хреновиной врываешься, словно шахид чумазый в это кафе ёбаное и хоронишь всё это блятство под обломками.

Вот до какой крайности могут довести человека эти блядские страсти. И вот ребята решился я на отчаянный шаг. Сжечь огнём это непотребство. Подготовка была серьёзная. Для начала я скооперировался с соседом с 4-го этажа, который тоже нихуйственно страдал от воплей фашистов и даже неоднократно отчаянно забрасывал посетителей опасными для жизни предметами, типа пивных бутылок и жониных прокладок.
Сосед должен сказать вообще чёрт отчаянный. Коляныч зовут его. Бывший сука рецидивист. В 80-х тапки пизданул с магаза, а потом менту в будку дал, когда его вязали. Мент тот, короче лапти склеил, а Колянычу всадили по полной. Короче безбаш сцука ебанутый. Три года назад освободился и жил слегка по понятиям. Я его из-за фени понимал с трудом.
И вот всё это кафешное творчество его окончательно заебло и он предложить сжечь эту херню вместе с посетителями. Устроить выблядкам геноцид. Да хуй тебе говорю, Коляныч. Не суетись. Сожгём просто, чтоб без жертв посторонних было. Нахуй надо?
Короче решили сжечь ночью. А ночью эту забегаловку охранял чорт седой какой-то. Точнее два чорта. Менялись они. Типа сторожа. Деды ёбаные. Приходили где-то в девять вечера и сидели сука, что сычи, пока утром их не сменят. Я полночи возле окна просидел, старые нос на улицу хуй показывали. Сидели в кафе этом ёбаном. Охраняли.

Короче начали мы с Колянычем пробивать почву. Типа тусуемся вокруг, разнюхиваем чо да как. Ну и познакомились типа с дедом одним. Охранником бля. Вызвали его на покурить, ну и поспрашивали про принцип работы синхрофазотрона. Типа, как батя работается? На хлеб хватает? А ночью не холодно тебе тут. Домой жрать бегаешь? А дедок нам молвит. Служил я хлопцы в Египте во времена Союза и грыжа меня подзаебала, а ющенко еби его мать, сволочь фашистская, сдал нас америкосам. В общем, обыкновенный такой пизданутый дед. Слегка занудный. Самое ценное, что мы унесли с Колянычем от хрыча, это то, что у него хроническая бессонница, служил он в десантуре и водку соответственно хуярить вёдрами.

В час икс, то есть в три часа ночи, вышли мы натихаря с Колянычем из подъезда. Я нёс в канистре напалм, а Колян тащил спички. Деда решили оглушить. Потерпит, вояка тёртый. Наше здоровье важнее. Заебала эта беспокойная маячня под окнами окончательно. Обошли мы, значит кафе с заднего двора, и начали стучать в открытое окошко, откуда доносился храп богатырский. Дед видно решил бессонницу свою полечить гандон. Я раньше думал, что это в кафе компрессор включается какой ёбучий, а теперь по звуку определил, что дед сука продолжал после закрытия кафе добивать психику близлежащих домов. Раскрыл все окна и дырынчит, что танк. Ещё и пердит периодически. И получается какофония пиздануца. Решили деда, если чо, не сильно тоже жалеть. Перерубим если надо по кумполу и в кусты подальше оттянем.
Короче давай мы его будить. Типа Михалыч вставай. Смена пришла. А деду хоть бы хуй. Спит сука на нас ноль внимания. Начали камнями кидать. Нихуя. Железный сука дед. Да ещё шуметь сильно нельзя. Народ хоть и привыкший, но за шум может с этажа орудием припасённым отоварить или сцаками облить. Тут Колян не выдержал и как заорёт. «Тревога блять, рота подъём!!!». Деду как раз, наверное, Египет его ёбаный снился. Как подорвется, в общем, сука и давай плеваться в окно мудак. Может, приснилось, что песка нахавался. Там кроме песка, наверное, и хавать нехуй было. Верблюд ебаный. Коляну сморчок прямо в глаз воткнулся. Я еле от жирного такого сифача увернулся.
-  Ты хуй старый. – Обиделся Коляныч прям через окно. – Нас хозяин прислал, чтоб подменили тебя. Хорош тут шнифтами дыбать. Пиздуй давай на хазу.
Дед выперся спросонья во двор и с недоверием уставился на нас.
-  А чё сынки за ситуёвина?
-  Ты чо такой зашухерованный. Звякало завали и шлифуй до хазы фраер. - Распорядился Коляныч.
Как Колян оказался в лежачем положении, я не пойму до сих пор. Вроде дед пальцами по горлу его полоснул, точно сказать не могу, темно было. Последнее, что я помню крепкие мозолистые руки у меня на затылке, да приближающееся колено старого хрыча. «Крепкий старичок попался. Десант хуле» - успела мелькнуть мысль до стыковки дедовского железного колена с моей бестолковой головой.

Очнулся я привязанный десантным мужицким узлом к стулу, как на допросе в каком концлагере. Рядом в таком же положении скучал Колян. Я поднял жужжащую голову вверх и охуел. Вместо одного ебанутого деда передо мной торчало целых два. Я начал трусить головой. Видение не пропало.
- Один очухался. – Донеслось со стороны дедов.
-  Щас заговорит. – Вторило оттуда же.
Ко мне подошли и схватили за челюсть.
-  На кого ж ты работаешь сынок?
Я с трудом взглянул на своего мучителя.
-  На Адольфа Виссарионыча. Пизда тебе фашист. – Зачем-то соврал я.
Последовал удар в дых. Воздух перестал наполнять мои лёгкие.
-  Пидарасы. – Успел я выразить протест. – Я сейчас милицию вызову.
Теперь досталось почкам. Мне показали мою канистру.
- А это чего за штука сынок? – Спросил меня один из дедов.
-  Канистра блять.
- Это мы поняли. – Подгавкивал другой. – Зачем ты её припёр сюда?
-  У этого машина стала. – Я кивнул на Коляна.
Очередной болезненный удар по организму.
-  Я их давно приметил. - Начал пояснять дедок напарнику. – Лазят тут, высматривают чево-то, выспрашивают о режиме работы. Как думаешь на «Лилию» работают или на «Артемиду»?
Я с трудом вспомнил, что «Лилия» и «Артемида» такие же уёбищные кафе отравляющие людям жизнь, как  это. Они типа конкурировали насчёт ебланов посещающих их. Я догадался, что они нас приняли за вражеских лазутчиков, а не за мирных жителей.
- Ладно. – Изрёк я. – Этот с «Артемиды», а я с «Лилии». Заказали вас пидарасов. Вы всех клиентов отбили. Не будет вам старым мудакам жизни теперь спокойной.
Дедки начали пидарастически хихикать.
-  Слыш Егорыч, а давай их сейчас под пресс пустим, а потом как тех чурбанов в 68-м в песках похоронили.
-  Да Михалыч. Времена были.  – И полились ностальгические песни. Минут сорок они лили друг другу в уши слёзные речи. Про времена и нравы. Про светлое прошлое и тёмное будущее. Про пенсии и про молодежь. Я чего-то перетрухнул. Деды явно ебанулись на 68-м.
-  Отпустите нас мужики. – Отозвался слёзно я.
Дедки нахмурились.
-  Да никто ж вас не держит, сынки…тока это. – Старые переглянулись и подошли к нам. Михалыч ослабил петлю и перевернул меня прямо со стулом. Затем снял с меня штаны. Я услышал сзади звук расстегивающегося ремня.
-  Если ты старый педик хоть пальцем меня тронешь, похороню всю твою семью. – Тревожно предупредил я возможный ахтунг.
-  Потерпи сынок раз нашкодничал. – Обнадёжил меня старый извращенец.
Хуяк!!!
-  Ааааааааа!!!! Бляяяяяяяяяять!!!! Больно!!!! – Заорал как ненормальный я. У деда ремень похоже весил килограммов двадцать. Мою сраку словно облили бензином и подожгли. Рядом раздался похожий звук.
-  Ааааааааа!!!! Бляяяяя!!! За что вертухаи позорные? Чушканы косячные. За что душняк ломаете? Больно сукиии. – Распинался рядом Колян.
Деды продолжали ритмично хуярить нас ремнями.

Коляныч докурил сигарету и щелчком хуйнул бычок в пространство. Я радостно взглянул на всходящее солнце.
- А ведь правда Колян, что на таких вот старичках всё сейчас и держится? Вот остановил нас этот пердун старый, а мы сгоряча могли и в тюрьму присесть надолго.
- Захезали мы с тобой Лёха путёвое дело. – Уныло сообщил мне сосед и почухивая зад зашел в подъезд. Я, совершая те же движения, двинулся следом.