Ебать кого-то, как известно, в большинстве случаев хорошо. Когда есть где. А в тот раз, как на зло, дома было полно народу. Приехали бабуля с дедулей из деревни, привезли с собой три литра чистейшего самогона (у папаши аж глаза загорелись, - мучительно сглатывая в предвкушении большой пьянки слюну, он помчался в магазин за закуской). И тут звонит ОНА. Я, говорит, не могу уже, хочу, типа, СЕЙЧАС! Стою у подъезда, открывай. Из кухни раздавались возбужденные голоса:
- Федя, аккуратнее!
- Батя, ты еще поучи меня! А, сучий потрох… Ты куда стакан-то ставишь?
Я выскочил в подъезд и, перескакивая через пять ступенек, помчался на улицу, навстречу уральской зиме. Смотрю – стоит, мерзнет, ручки так забавно дыханием своим согревает.
- Ну, ты чего, - говорит, - пойдем быстрее!
- Да, еб-тыть, у меня там полна жопа огурцов – родня понаехала, сам не знаю, куда деваться.
- А что же тогда делать? – наивно спросила она.
Я пошарил по карманам, да еще в кошелек заглянул – наскреб пятьсот рублей.
- Слушай, может хату на пару часов снимем? – спросил я.
- В смысле?
- Ну, там по объявлению, бабки всякие сдают по часам…
- Ты давай, делай уже что-нибудь!
Пошли в киоск, купили газетку… Листаю мерзлыми пальцами:
- Так, продам котят сиамских… Не то! Куплю гильотину… Ни хрена себе! Ага, лучшие проститутки города… Опять не туда… А, вот – жилье! Сдается однокомнатная квартира, оплата почасовая, мебель, евроремонт, сто рублей час, телефон… адрес… Звоним?
- Давай быстрее!
- Алло! Хто ето?
- Вы квартиру сдаете? Сейчас свободно?
Договорились, поехали. Пейзаж за окном маршрутки менялся не в лучшую сторону. Какие-то странные двухэтажки с разбитыми темными окнами, постройки непонятного назначения, шмыгающие темные личности бомжеватого вида, серые ряды гаражей… Изнемогая и похотливо засматриваясь друг на друга, мы поднялись по замусоренной лестнице и позвонили в квартиру номер 47. Дверь тут же приоткрылась на цепочке, раздался скрипучий старческий голос:
- Вы по поводу съема?
- Да! – отвечаем чуть не хором.
- Сто писят рублей час, паспорт в залог.
- Но в объявлении сказано – сто…
- Да ладно ты, - шепчет она, - фиг с ним, я уже не могу!
- Хорошо, хорошо, может вы нас все-таки пропустите?
Дверь открылась, и мы где-то в темноте коридора увидели растрепанную бабку в драном халате неопределенной расцветки.
- Вы на кухне посидите, щас внучек придет, он у меня етими делами занимается, с ним и расплачивайтесь.
Бля, думаю, опять ждать! Сидим еще полчаса, осматриваемся, пьем портвейн за тридцать пять рублей, изнываем. А евроремонтом здесь, надо сказать, и не пахло. Обшарпанные стены цыплячье-желтого цвета клаустрофобично давили на подсознание, сквозь покрытые вековой пылью стекла окна ничего не было видно. ВОНЯЛО. Пытаясь определить источник дурного запаха, я повел носом, и мой взгляд уперся в истошно трещавший холодильник «ЗИЛ» с огромной ржавой дырой в боковой обшивке. На плите что-то булькало в большой алюминиевой кастрюле. Я даже побоялся себе представить, что там могло быть. От стены к стене была протянута бельевая веревка, на которой висели в ряд штопаные женские панталоны невъебенного размера (нет для этого другого слова, и не может быть).

Вскоре явился прилично одетый гражданин, и с ушлой улыбочкой забрал мой паспорт и триста рублей, заявив, что придет обратно ровно через два часа. Наконец-то! Понимающе переглянувшись, мы пошли в комнату. Каково же было наше удивление, когда там мы увидели ту самую бабку, втыкающую в древний черно-белый телевизор.
- А вам не сюды, вон там, - она указала на дверь напротив: комната оказалась проходной.
Миновав все препятствия, мы замерли у «ложа любви» в виде разложенного дивана-книжки. Я бы сказал точнее – разлагающегося. Он был стар, очень стар, с бодро торчавшей сбоку пружиной, прожженный окурками. Все это богатство было накрыто странной желтоватой тряпкой, и я думаю, что это была простынь. Другой мебелью была висевшая на потолке тусклая пыльная лампочка, Ватт на сорок. Выключатель отсутствовал.

Срывая одежды, мы взялись за дело. Хуй торчал, разрывая трусы. Я смотрел, как она ложится, призывно раздвигая ноги, все было готово. За стеной громче зазвучал голос Петросяна в телевизоре, благодарная публика давилась хохотом. Скрыпнули половицы где-то в районе двери, но ничто уже не могло остановить нас. Я видел нежный бутон ее пизды… Да вы хоть знаете, что это такое?? Это – весь мир, вся Вселенная, подготовка Большого Взрыва!.. Это… Я резко вошел в нее, она громко застонала. Несколько минут мы растягивали удовольствие, потом мне в голову пришел странный образ: бабка в стрингах дежурит у двери, подглядывая в замочную скважину и засовывает скалку в свои постклиматичные гениталии. Нет, некоторое время я боролся с этим, но потом заржал.
Как раз в это время моя подруга закричала как никогда до этого у нас с ней не было. А потом злобно проговорила:
- Ебаный диван, мне пружина прям в жопу воткнулась!
Тут я уже ржал вовсю. Она немного обиделась. Утирая трудовой пот, мы допили портвейн и взялись по новой. Неожиданно погас свет. Хуй с ним. Продолжаем. Петросян заорал еще громче: «Видал сосун!!!» Как раз в этот момент и произошел Большой Взрыв.

Вскоре пришел внучек с моим паспортом и выпроводил нас. Счастливые, мы разъехались по домам. А через месяц с лишним мне пришла квитанция о первом платеже по кредиту, оформленному на мои документы. Ушлая улыбочка все-таки была у внучка…