Кто читал Толкиена, поймет мое состояние  по приезду в Судак. Из крымской степи потихоньку вырастает городок с настоящей крепостью. Не развалинами крепости, а  целой крепостью, с башенками, с зубчиками стен, с бойницами. И пока ты прешься к ней немного в горку, пока стараешься дойти до нее, натыкаешься на чудесный винный погребок, где в приятной, прохладной темноте, улыбчивый местный бармен обязательно нальет тебе местного «Черного доктора», или «Сурожа». И, выпив по местным меркам всего – ничего, - пару стаканов, выходишь на жаркое солнце. В этот момент солнце огромный медным тазом бьет тебя по макушке, и ты уже, ошалев от такой наглости, пытаешься вернуться в реальный мир. Но мир становится все нереальней, красочней и веселее, и с каждой минутой реальность расплывается в твоих глазах. И ты уже слышишь у ворот крепости лязг оружия, топот копыт и окрики часовых. Немного отпускает, ты стоишь у ворот крепости, и еще раз накатываешь вина уже из своих запасов, и снова накрывает алкогольным туманом. Но в нем ты слышишь уже греческую речь, и видишь, как неистово жестикулируют генуэзцы ругаясь с продавцом персиков. В этот разговор вмешивается итальянская речь и тебя снова пытаются уговорить выпить. А потом ты, задыхаясь, бежишь к уходящим кораблям. И вот ты снова тянешься к фляжке, пьешь, и слышишь, как под стенами визжит татарин, умирая от русской стрелы. И вот, ты снова открываешь глаза, и видишь: все те же обитые железом ворота крепости Сурож, или Сугедея, или Судак.

Я решил искупаться и спустился к пляжу. Пару раз занырнув, повалялся «звездочкой» на воде, покачался на волнах. Мимо шла лодка спасателей, увидев ее экипаж, я удивился, и чуть сдуру не утонул. На веслах сидел мой хороший друг и музыкант из Биробиджана – Мацик. Я так обалдел, что, захлебываясь и отплевываясь от горькой черноморской воды, не мог даже крикнуть. Лодка удалялась, но второй спасатель, обернувшись, увидел меня, бестолково хлопающего руками по воде с выпученными от удивления глазами. Он  что-то сказал Мацику, тот навалился на весла и подгреб ко мне. Я выпрыгнул из воды, залез в лодку, и мы пожали друг другу руки.
-Здорово, Леха, ты, что тут делаешь? – Огромный, под два метра ростом Мацик, ловко орудовал веслами. Лодка летела, шлепая днищем по волнам. Мы все время ржали над несоответствием соотношения роста и размеров Мацика и его гитарой – копией «Феди Стратакастера». На его мощной груди  гитареха смотрелась игрушечной. А огромные толстые пальцы-сардельки выписывали такие соло, что позавидовал бы и сам Ричи Блекмор.
- Тону я, блять, тута!-  заржал я.- Тебя-то, каким ветром надуло? Да еще и спасателем?
- Ха, да он еще и медальку получил, «За спасение утопающих»,- заржал его напарник Валерик.
- Да ну нафиг?! – Снова удивился я.
Мацик, как и все большие люди, скромно заулыбался, а Валерка продолжил. – Прикинь, мы такие идем на лодке, к буйкам, ну шугать оттуда отдыхающих, чтобы они на них не висели. Мацик на веслах, у него вместо тренировки, я как главный на задней банке. Подходим к буйку, на нем  чувак зацепился, а глаза такие хитрые-хитрые, как у мышки, которая срет. Я ему говорю: «Алле, отдыхающий, отпустите буек, и плывите к берегу»,- а он мне походу кричит: «Даааа пааашол ты нааа хуй!» Москвич короче,  а главное за ним вода такая бульк, и гавно сплывает. Я ему кричу: «Ты что, пиздюк, здесь срешь что ли? Наше море изгадить хочешь?» А он мне снова: «ПАААШОЛ ТЫ НААА ХУЙ!» Тут его Мацик веслом по голове и отравил, ага. Москвич тонуть начал, а я Мацику говорю: «Мацик, шо ты робишь? Ты ж спасатель!!» Хахаха, гавно слегка в сторону снесло, Мацик за борт прыгнул, достал этого гандюка, откачал.
- Да я ему сказал просто: «Еще раз вякнешь, найду и утоплю совсем, а про то, что я тебя веслом наебнул вообще молчи, иначе прямо сейчас угандошу. До берега не довезу.»
- Хааааа..- Валерик снова заржал, перебив реплику героя – он у нас теперь «зеленый пис», главный по экологии, короче пообещали Мацику медаль, даже приказ уже пришел.

Мы сидели в тени спасательной станции, потягивали легкое красное сухенькое вино. Важно вышагивающий Мацик, куда-то удалился степенным шагом. Валерик развлекался тем, что с помощью бинокля высматривал прелести девушек загорающих на пляже. Особенно веселили его комментарии к фигурам, и просьбы повернуться налево или направо. Солнце уже утомило меня, я попрощался и пошел гулять по набережной, пытаясь найти небольшую тень под деревьями, склонившими свои кроны к дорожке. Побродив по Судаку, тяпнув у бочки «Хереса», решил сгонять в Новый Свет, попробовать галицинских вин. До Нового Света всего – ничего километров восемь будет. Я шел по дороге, неспешно вьющейся вокруг старых крымских береговых сопок, когда на встречу мне попался чувак с гитарой. Два гитариста посреди пустынной дороги - это ли не повод познакомиться?

Присели на отбойник, закурили. Он с Москвы, я с Питера. Он с «Бахыт Компота», я сам себе ансамбль. Потрещали про жизнь, про музыкальные сплетни, кто в какой стилистике играет. Достал шалы, которую Мацик подогнал, дунули. Ляпота, красота и еще море под ногами. С дороги видна бухта залитая солнцем, море блещет солнечными брызгами, вдалеке Новый Свет, Грот Шаляпина, и еще пара тройка достопримечательностей.
- А мы внизу стоим, вот здесь тропинка, если есть желание – заворачивай,- Костя показал неприметную тропинку. Спустишься по горке, особо не разгоняйся, там обрыв метра два- три.
- А что там как?- я затянулся, горьковатый дым немного драл горло.
-Да все ништяк, что там, наши стоят все с «бахытовской» тусовки. Я вечером вернусь, если что потрещим.
- Хорошо, только я хотел в Новый Свет смотаться.
-Слушай, что-то меня заломало в Судак переться, пошли, проведу за одно.
- Ну, пошли, завтра тогда в Новый Свет смотаюсь.
По тропинке, скользя на мелкой гальке, стали спускаться к морю. Вокруг рос то ли сосновый, то ли кедровый лес. Неторопясь, похихикивая, сползли в бухту.
-Вот здесь наше стойбище. Это заповедник, или заказник, короче охраняется государством. Иногда приходит лесник, но мы ему полсотни даем, и он сваливает. Так что не кипишуй, если прейдет сурьезный мужик в форме, просто к Ярику его отведи, или к кому-нибудь из старожилов, - Костик обвел рукой бухту, - короче, занимай любое свободное место.
- Окей, чего не понятного, все понятно. Я думаю, днем меня все - равно здесь особо не будет, я шариться по окрестностям буду.
- А что здесь шарится? Судак, да Новый Свет, за Новым Светом дороги нет, можно, конечно, вдоль берега идти, но хули толку? С Судака идут автобусы в любой город, если надо.
- Понял, крута,- я скинул с себя рюкзак, - вон подобие грота, в нем остановлюсь, заодно и палатку ставить не надо.

То, что меня привел Костя, сыграло свою положительную роль, народ потихоньку потянулся знакомиться. К вечеру уже было понятно, кто есть кто, и чем занимается. В основном музыканты или их героические подруги. В бухте бил родничок, и еще какая-то лечебная грязь. Аборигены жирно мазались ей и устраивали себе грязевые ванны. Бесились, играли в индейцев. Я поигрывал на гитаре. В общем нормальная тусовочная стоянка. Ближе к ночи, я стал обустраивать свой бивак. Повесил гитару в чехле в самую глубь грота, и еще выложил лежак. Ночи были теплые, ставить палатку было не с руки, да и не к чему. У вечернего костра разложили стол, кто - чем богат. По кругу пошли бутылки с южным безумно вкусным вином, под мягкий местный план. По кругу пошли гитары, в два – три голоса запели песни, в темноте заухали, затарахтели бонги.

На утро, я все еще ленился, двигаться после рывка из Питера особо не хотелось. Море ласково и нежно шептало, слегка качая прибоем две лодки. В них сидели туристы с огромными «Ермаками».
- Бля, братва, подъем, туристы едут,- сорвался с места Ярик.
- Слышишь, а что едут, едут и проедут,-  я удивился, спросонья, внезапному кипишу.
-Лех, они ж здесь лагерем станут, а нам такие соседи ни к чему, Ярик стаскивал с себя трусы, - Я сейчас им устрою.

Взлетев на дерево, диким обезьяном Ярик стал раскачиваться и орать матом. Основная тирада сводилась к общепонятному - «УЯБЫВАЙТЕ!» По берегу, голося и ударяя, в дно казана, носились остальные индейцы. Утром некоторые уже успели намазаться местной лечебной грязью, и теперь их зелено-синеватые тела носились вдоль берега и создавали нереальный африканский колорит. Я лежал в гроте и ржал над увиденным. Люди в лодках, обладев от такого приветствия развернулись и медленно и гордо удалились в сторону Нового Света. Ярик спрыгнул с дерева, и, хохоча, подошел к столу, вернее к костровищу, где собиралось все племя.
-Как мы их сегодня? Каждый день норовят вписаться.
-Да уж Ярик, Тарзан нервно курит, по сравнению с тобой жалкий зассанец.- я окунулся в море, и прокричал, - аттракцион «шугни туриста», ежедневно с  11 до 12, на арене Ярик, звенит мудями.
Братва заржала, - Ярик, ты не феномен.

Солнце снова вышло в зенит, и жарко пекло головы и спины. Я взял маску, ласты и пошел плавать. Под водой было тихо и спокойно, солнце медленными бликами играло в глубине. Под камнями прятались мелкие черноморские крабы, и прыскали в разные стороны рыбки. Вода смывала мою усталость, серые будни Питера, запах трассы и бесконечную тоску. Подводное спокойствие убаюкивало и манило, тело расслаблялось, и каждая клеточка отдыхала оттого, что мы так привыкли называть жизнью,- вечную суету больших городов, постоянную беготню за бабками и победами.

А вечером, по черному, бархатному  шатру неба рассыпались огромные, нереальные звезды. Я сидел и смотрел в небо, когда совершенно неожиданно тысячи, нет миллионы, падающих звезд раскрасили небо яркими вспышками. Прочерчивая свой последний путь, с неба сыпались и сыпались звезды. Я был так зачарован этим, что даже желания не успел загадать. Раскрыв, от удивления, рот, я закричал от восторга. Звезды сыпались и сыпались с небес, как из рога изобилия. Оставляя оранжевые, желтые, зеленоватые блики на небе. Я кинулся в море, и под ногами заискрилась морская вода. И вот среди двух огней,- небесного и морского я остановился, и еще долго стоял и смотрел на фантастическую картину, подаренную мне старым Крымом.

ЗЫ. http://music.lib.ru/editors/a/ajda/alb2.shtml#ja_stoju_na_doroge песня про автостоп