-    Солнце красит майским светом, - голосил Топор, расхаживая в пятидесятисантиметровой зоне между кроватями, - стены древнего Кремля.
Я не спал давно, но, открыв глаза, потянулся и зевнул, как будто только очухался.
-    Просыпается с рассветом, - взглянул он на меня и сделал одобрительную гримасу, - вся советская земля.
-    Сколько времени? - спросил я, перемещаясь в сидячее положение.
-    Пол-восьмого, - отозвался Топор. - Надо за час собраться, перекусить. Скоро человек приедет, тронемся.
-    Что за человек хоть?
-    Нормальный человек. Уважаемый. В общем-то, это он меня подтянул, так что он как бы за главного. Если крутого будет из себя лепить, внимания не обращай. У нас с тобой здесь свой интерес. Бабки срубим и попрощаемся с ним.
Так, что-то мало обнадёживающе звучит. Когда слышу такие предупреждения, надо ждать напряги.
-    Киря, ты случаем не националист? - спрашивал Топор, причёсываясь у зеркала.
-    А что? - отозвался.
-    Я к чему это: ты к азербайджанцам как относишься?
-    Твой человек - азербайджанец?
-    Да. Это проблема?
Только азера на мою голову не хватало! Хотя какая мне нахер разница?
-    Нет, - ответил. - Мне пофигу.
-    Вот и отлично!
Я стал одеваться.
-    Где тут столовка-то? - спросил.
-    Здесь нет столовки, - ответил Топор, - так перекусим. Я захватил кое-что.
За утренней трапезой, состоявшей из батона, палки колбасы и баллона пива Топор вкратце поведал мне детали предстоящего дела. Поедет по трассе человек, объяснял он, вредный человек, гнилой человек. Не человек, а говно. Но как часто бывает в несправедливом подлунном мире у этого говна немеренно бабок. И вот сегодня он, говённый этот человек, нарыв на теле трудового российского народа, повезёт на тачке кучу денег. Прозорливый Топор вместе со своим уважаемым и не менее прозорливым азером, который пас этого нехорошего нувориша вот уже почитай год, узнали маршрут продвижения человека-говна и определили точку на трассе, где просто пиздец как удобно устроить на него облаву. Денег обсиженный мухами и опарышами кусок говна повезёт ориентировочно (в этом месте Топор задумался) тысяч триста (это типа по сто на троих, типа по-честному, снимаю с ушей лапшу), поэтому просто грех не экспроприировать данную сумму на нужды простых и не избалованных земными радостями ребят.
-    В однёху что ли бабки повезёт? - поинтересовался я.
Нет, объяснял прозорливый Топор, повезёт с шофёром. Который может быть вооружён. (Мне это очень не понравилось). Но ведь и мы не из палки струганы! Мы ведь тоже ого-го какие хитрые да ловкие!
-    Что, стволы будут?
Ну конечно, ёпэрэсэтэ. Мы лохи что ли без стволов на кабана ходить? Будут стволы, верещал Топор, причём надёжные, незасвеченные. Анвар их уже везёт. Тормознём человека-говно, попросим у него денег - если не захочет отдавать, немного пошмаляем. Так надо, братан, так надо. Мы тоже люди, мы тоже любим. Что мы, счастья не достойны?
-    Да уж, - мрачно бормотнул я. - Каждый ублюдок достоин счастья.
Вот, правильно, Киря! Верная сентенция, точный взгляд на жизнь. Эх, братела, как я рад, растрогался Топорёнок, что ты нам встретился, умный такой да красивый! И чего бы только без тебя мы делали, неучи тупорылые. Ты вообще-то особо не волнуйся, стрельбы не будет. Потому что говённый тот человек - редкостное ссыкло, а шофёр его, у которого вроде бы может быть ствол, а вроде бы может и не быть, он ссыкло ещё более редкое. Потому что сладкий мальчик, потому что жизни не знает, да просто потому что он наши рожи увидит и обосрётся. Ну что, убедительно?
-    Слов нет, - кивал я. - Успокоил, утешил.
-    Вот и ладно, - хлопнул меня по плечу Топор. - Слышу, машина подъезжает. Это не Анвар ли прибыл?
Он выскочил из домика, я продолжал сидеть на кровати. Вот так впёрся ты, Киря, по самые помидоры! Дело-то оказывается с мокрыми разводами! Ай-яй. Не съебаться ли пока не поздно?
За дверью слышался разговор, раздались шаги. Топор в сопровождении гладко выбритого черноволосого мужчины в очках вошёл в комнатёнку. Внешность Анвара меня удивила: он был одет в хорошее зимнее пальто, из-под которого пробивался тёмно-синий галстук в алую крапинку, кепку из дорогого меха, приличную обувь. Лицо Анвара поражало своей интеллигентностью. Самым неожиданным оказалось то, что он вовсе не стал бычиться, а, широко улыбнувшись, радушно приветствовал меня.
-    Кирилл, насколько я понимаю, - протянул он руку. - Очень приятно.
Я ответил на рукопожатие.
-    За него ручаюсь, - бормотнул Анвару Топор. - Срок вместе топтали. Он за убийство парился.
-    Хорошо, хорошо, - поспешно закивал головой азербайджанец, словно ему было не совсем приятно слышать про зону и сроки. - Ну что же, господа, если вы готовы, то прошу на выход. Дело не ждёт.

Машина у Анвара оказалась поприличнее, чем у Топора – «Шкода», хотя и не новая. Он уселся за руль и без дальнейших объяснений тронул. Я полез в «копейку».
Ладно, не надо себя пугать раньше времени. Может, ничего страшного и не будет. Тормознём человека, собъём бабки, поделим. Вот только если мне меньше ста штук достанется, тогда, ребята, я за себя не ручаюсь. Тогда вы меня обидите крепко.
А может, чувак тот вообще по другой дороге поедет…
Я косился на Топора, ожидая каких-то комментариев к происходящему, но тот вёл машину молча и напряжённо. Был бледным, суетливым и на меня старался не глядеть. Ну, хули, кто же знает, в какой момент очко сыграет. Гляди-ка, бодрился, хорохорился, а сам конкретный напряг словил.
Я вдруг о сестре подумал. Где же ты теперь, Сулико, в каких далях? В каких конурах и помойных ямах хоронишься? Что же тебя, суку этакую, заставило родного брата кинуть? Мало того, что из-за тебя он сел, так ты его ещё и после зоны не дождалась, продала квартиру. Разве так родные люди поступают друг с другом? Дура ты безмозглая, что же тебе не жилось нормально?
Образ сестры почему-то размягчил, я попытался отогнать его. Нельзя сейчас делаться мягким, не тот момент. Что за стволы хоть, почему не показали? Они есть вообще? В рабочем ли состоянии? А может, мне и не дадут ствол? Может, всучат рогатину и скажут: иди, тормози легковушку с бизнесменом.
Ссукабля, в оба смотреть надо! Дело сделаем, а напарнички меня грохнут. Всё возможно, всё. Лишь бы ствол получить, лишь бы ствол. Там уж я ни тем, ни другим просто так не дамся.
Ехали около часа. На абсолютно пустом участке трассы Анвар съехал на обочину в разраставшийся лесок и остановился на небольшой полянке. Топор тормознул рядом.

Человека мы ждали уже часа два. Анвар топтался на обочине и на каждую появлявшуюся на горизонте машину с суровым видом наводил небольшой, такой же элегантный как он сам, бинокль. Машины появлялись нечасто, видимо дорога эта особой популярностью у водил не пользовалась. Несколько раз он кому-то звонил, но, судя по нежному голосу, отношения к нашему делу эти разговоры не имели.
Мы с Топором болтались у «копейки», время от времени залезая в неё погреться, - было морозно. В такие моменты Анвар нехорошо косился на нас: посидев пару минут, мы снова выползали на воздух.
Стволов оказалось три штуки: видавший виды «калаш» с покрытым трещинами прикладом и единственным магазином, причём, как я понял, неполным - его вручили Топору; элегантный чёрный пистолет неизвестного названия, который переместил себе в карман Анвар; и одноствольный обрез, которым одарили меня. Обрезу этому наверняка исполнилось пара десятков лет, незасвеченным он явно не был. Не снимая перчаток, я повертел его в руках и зарядил одним из самодельных патронов, горстку которых презентовал мне всемогущий азер. Патроны доверия не внушали.
Либо осечку дадут, либо ствол раскорячат, перебирал я их. Стоим, топчемся как лохи позорные. Раз время есть, надо бы пристреляться. Хер его знает, как себя стволы поведут. Они ведь, суки, капризные.
-    Анвар! - крикнул я азеру. - Пристреляться бы надо. Что за стволы-то непонятно.
-    Не надо, - устало отозвался азербайджанец. - Оружие пристрелянное, проверял лично. Не тратьте патроны, их и так мало.
Держался он солидно. В смысле спокойно. Как будто не к нападению готовился, а к торжественному приёму. Собранный такой, одухотворённый. И чего это он сам пошёл? Судя по буржуйским замашкам, мог бы нанять человека, если не хватало. Нет, тут всё проще по ходу. Никакой он не крутой, а только лепит из себя. Так, обыкновенная лошара, только очки нацепил и галстук. Наверняка в палатке торговал.

-    По местам! - как командарм Будённый выдал вдруг Анвар. - Едут!
В дальнем участке дороги, едва угадывавшемся за редким, но довольно крупным снегом, неторопливо опускавшимся на землю, замаячила тачка. Она приближалась к нам.
Все пришли в движение. Вмиг утративший спокойствие Анвар заходил по заснеженной трассе из стороны в сторону, засверкал глазами на Топора и подрагивающими руками достал из кармана пальто пистолет. Топор кинулся к «копейке», нервно завёл её и судорожно, в несколько скачков выкатил поперёк дороги. Я огляделся по сторонам.
Пока нам, похоже, везло. Тачка приближалась в единственном экземпляре, ни с одной из сторон дороги других машин не значилось. Я встал за «копейкой» и выставил вперёд обрез.
Топор выскочил из машины, на бегу снял «калаш» с предохранителя и как-то суетливо стал выбирать позицию для возможной стрельбы. В итоге он разместился рядом со мной. К нам, под защиту «копейки», присоединился и Анвар. Всё-таки все боялись ответных пуль. Азер пистолет не выставлял, держал его стволом вниз. Интеллигент ёбаный.
Тачка, которую мы с нетерпением ожидали, по виду - какая-то иномарка чёрного цвета - была уже совсем рядом. Метров за сто до нашей засады она резко сбросила скорость и как-то странно завиляла.
А что если сейчас повернёт и уедет? Перегораживать дорогу надо с двух сторон!
По ходу водитель иномарки прочёл мои мысли. Не доезжая метров пятнадцати до нас, машина стала разворачиваться.
-    Стреляйте по колёсам! - крикнул Анвар и, выставив пистолет, сделал выстрел.
Пуля, судя по всему, в машину не попала.
Мы выскочили из-за «копейки» и ринулись вперёд. Иномарка, заехав на обочину, завершала разворот и готовилась набрать скорость. Топор пустил по машине очередь. Я тоже выстрелил. Пуля вышла нормально, ствол не разнесло. Звук ударяющихся о металл пуль свидетельствовал о нашем попадании.
Иномарка вдруг дёрнулась и остановилась. Я не понял причину этой остановки - то ли от попаданий лопнули колёса, то ли мы зацепили шофёра. Всё стало происходить как-то сумбурно, бредово. Ещё очередь пустил Топор, стрелял Анвар, я перезаряжал обрез и вдруг из «Мерседеса» - я успел разглядеть, что это был «Мерс» - раздались выстрелы. Топор с какого-то хрена закружился как юла вокруг своей оси, подбежавший к машине Анвар стрелял в окна. Я выстрелил во второй раз в тонированное заднее стекло, где по моим ощущениям должен был сидеть человек.
Стрельба прекратилась. Топор оседал на дорогу, Анвар, прыгая на месте, делал что-то со своим пистолетом. Боковая задняя дверь «Мерса» распахнулась, из неё вывалился человек с чемоданчиком в руке и побежал в сторону леса.
Я перезаряжал обрез.
-    Догони его! - донёсся крик Анвара.
Бегущий человек обернулся, в руке его блеснул пистолет, он сделал два выстрела. Анвар на эти выстрелы красиво вскрикнул. Бежать за человеком, у которого в руке ствол, не хотелось.
Однако я побежал.
Чувак передвигался тяжёло, грузно - первым же рывком я значительно сократил расстояние.
Знаю, знаю, что у тебя в чемодане, нехороший дядя! Убежать думаешь? Изменить судьбу пытаешься? Нет, чувырло, судьбу не изменишь. Потому что за тобой движется сам вершитель судеб. Не бойся, я тебя не больно замочу.
Мужик снова обернулся и снова выстрелил. Стрелять, как было видно, он вообще не умел, к тому же на бегу, с ходившей ходуном рукой - пуля куда-то в небо улетела. Однако сам факт, что кто-то в меня стреляет и по идее может попасть, произвёл на мой желудочно-кишечный тракт определённое впечатление. Захотелось срать.
Ничё, ничё, свет мой ясный! Перетерплю. Да и вообще обосраться не стрёмно, когда принцип на кону. У меня пока лишь урчит, а у тебя определённо говно по ляжкам стекает. А всё отчего? А всё от жизни неправедной. Трудился бы на заводе в три смены, слесарем или токарем, вот и прожил бы до старости. А теперь за грехи свои тяжкие выбора ты нам не оставляешь.
По лесным сугробам обладатель чемоданчика ещё тяжелее пошёл. Больше не оборачивался и пестик на меня не наводил. То ли кончились патроны, то ли выдохся. Молодец. Нехуй с судьбой тягаться.
Я пока не стрелял.
Наконец он сдал окончательно. Споткнулся, плюхнулся лицом в снег, но ещё пытался ползти. Чемодан из рук не выпускал.
Ссукабля, а дыхание как сбилось! Как карась на сковороде ртом воздух втягиваю. И в боку заболело. Не спортсмен. Ладно лишь метры какие-то пришлось бежать, а не марафонскую дистанция. Ну что, клоун, набегался?!
-    Петух! - ебанул я мужика в бок. - На что надеялся, мразь? От меня не уйдёшь.
Человек-говно перевалился на спину и затравленно вперился в меня заплывшими глазками. Мужичок оказался кругленьким, упитанным, заплывшим жирком. Короче, симпатий не вызывал. Я доходяга ещё тот, кожа да кости, ни грамма лишнего веса, жирдяев не люблю. Только за это мочкануть можно.
-    Ты русский? - выдал вдруг дрожащими губами, покрытыми налипшим снегом, толстячок.
Ого, вот это поворот! А впрочем, понятно куда он гнуть решил.
-    Да побольше русский, чем ты, гнида. Давай чемодан!
-    Да я ведь тоже русский, парень! - с дрожью в голосе сообщил он. - Мы же держаться друг за друга должны! Зачем ты с этим азером связался?
Я навёл ствол обреза на его мерзкую морду.
-    Ты веришь в судьбу? - спросил.
-    Он же кинет тебя. Бля буду, кинет!
Вот так, Борька. Забылись те ощущения, когда я тебя на тот свет отправлял, но видимо они такие же были. Могу ли я остановиться? Нет. И тогда не мог, и сейчас не могу. Это бездна - она тянет. Страшно хочется сделать шаг. И нет сил сопротивляться. Да и желания нет. И делаешь этот шаг. Ну что, примешь к себе в компанию ещё одну душу?
-    Значит, не веришь...
-    Да верю, я, верю! Как тебя звать, парень? А?
-    Вершитель судеб. Я родился для того, чтобы ты сдох.
-    Сколько он тебе дал? Копейки какие-нибудь. Я больше дам.
Я выстрелил.

Ничё патроны-то. Бронебойные. Вон как в глаз вошло! Дырища знатная. Блин, прикольно смотрится!
Вот и закончилась жизнь человеческая. Для чего ты жил, выродок? Зачем тебя вообще на свет рожали? Ты думаешь, я зло сотворил? А вот и нет. Я добро принёс этому миру. Свет. У тебя на лбу было написано, что ты падаль. От тебя воняло мерзостью. За тебя мне люди только спасибо скажут.
Я поднял чемоданчик и попытался открыть. Неожиданно легко он распахнулся. В нём, как и ожидалось, разметались пачки денег. Купюры по пятьсот и тысяче рублей. Сумму на глаз не определишь, но сразу видно, что несколько сотен. Может, и за миллион. Сто тысяч моей доли - это мало.
Невдалеке раздались шаги. Я встрепенулся. Меж голых деревьев нарисовался Анвар. Он держался за бок.
-    Деньги взял? - крикнул.
-    Взял, - отозвался я.
-    Что с эти уродом?
-    Готовенький.
Азер удовлетворённо кивнул головой.
-    Выбирайся, - позвал он. - Надо дёргать отсюда.
Когда я поравнялся с ним, первым делом он протянул руку к чемодану.
Может не отдавать?
-    Здесь больше триста тысяч, - сказал я.
-    Ну и что?
-    Топор говорил, что делить будем поровну, на троих.
Анвар состроил гримасу.
-    Топор сдох, - ответил. - Что он там говорил, меня не колышит. Поровну я не подписывался. Но его долю получишь.
Я передал чемодан. Принимая его, азер скривился от боли. У него был прострелен бок.
Мы заторопились к «Шкоде».
Картина, представшая моим грешным глазам, реально веселила. За рулем «Мерса», откинувшись на сиденье, застыл водила с покрытой кровью мордой. Рядом на дороге валялся Топор. Разглядывать его я не стал, времени не было, да и вообще нахер надо, но вроде бы пуля вошла ему куда-то в горло.
Но самое прикольное было не это. Самое прикольное состояло в том, что с обеих сторон от сцены побоища на дороге стояли машины - две с одной стороны и одна с другой - и люди, ехавшие в них, кто внутри, кто выбравшись наружу, внимательно и этак задумчиво-мечтательно разглядывали поле боя.
Я вскинул было обрез, но тут же тормознулся. Не мочить же их всех. Анвар по ходу тоже пребывал в недоумении.
-    Едем, едем! - поторопил он меня. - Садись за руль!
Блин, я последний раз за рулем сидел больше десяти лет назад. Да и то под присмотром. Права так и не успел получить.
-    Да бросай ты свой обрез! - гаркнул азер.
Бросать? Хорошая вещь, ещё пригодится. Ладно, ладно, бросаю. Тем более что моих пальцев там нет. Интересно, а свой пистоль ты выкинул?
Мы залезли в «Шкоду» - я за руль, Анвар сзади. Несколько минут - по крайней мере, так показалось - я жал на педали и дёргал рычаг, прежде чем разобрался, как управлять этой незнакомой колымагой. Всё это время азер матерился, а люди с интересом наблюдали за нами.
Наконец «Шкода» тронулась с места, и я с грехом пополам повёл её по трассе. Шла она хреново. За эти годы я забыл всё, что знал о вождении, автомобиль нехило вилял и ехал исключительно на чьём-то честном слове. Меня охватила злость на азера.
Чурка сраная! Гандон дырявый! Поори ещё на меня, рискни здоровьем! Укантамлю как цуцика!
Тот корячился на заднем сиденье и бинтом из аптечки - блин, даже аптечка у него есть! - пытался себя перевязать. Руки его дрожали, вся смуглость сошла с лица - он был бледный и жалкий. Бинт выпрыгивал из рук и не желал опоясывать басурманские бока. С пятого раза ему всё же удалось себя перевязать.
Что, вся элегантность сошла? Вот так-то оно! Судя по всему, чмо ты редкостное.
-    Плохо всё, плохо! - взялся он канючить. - Лица наши видели, машину запомнили. Быстро вычислят. Мы на первом же посту спалимся.
-    Ну и что ты предлагаешь, умник? - со злостью крикнул я.
-    Надо бросать автомобиль.
-    И что дальше?
-    Дальше - пешком.
-    Куда?
-    Куда-нибудь. Отсидимся, я свяжусь с людьми, нас заберут.
Гениальный план! Охуительно гениальный! Ссукабля, и нахуя связался я с этими бакланами?

Снег в поле оказался неглубоким, земля смёрзшейся. Так что передвигались довольно живо. Начинало темнеть. На горизонте маячило какое-то строение - Анвар утверждал, что это заброшенная животноводческая ферма. Очень может быть. Я шёл впереди, азер волочился за мной. Рана его, по моим прикидам, была так себе - сквозная, но он, похоже, придерживался другого мнения. По ходу он словил конкретный испуг и уже готовился к смерти. Я тоже чувствовал себя неуютно.
Жаль, что ствол выкинул, жаль. Хоть бы попугал народец, ментов там, если нарисуются, а теперь что? Ножичком что ли кидаться?
Тачку мы бросили в лесу. Анвар заметил какую-то просеку, поехали по ней. Ехали, ехали, потом остановились. Этот чмырь хотел, чтобы я машину ветками закидал. Типа он за ней ещё вернётся, типа она ему дорога. Ага, накось, выкуси! Потом он звонил по нескольким номерам и бестолково договаривался с кем-то о том, чтобы нас забрали. Судя по всему, все кореша посылали его на большой азербайджанский хуй. Ну правильно, кому хочется мотаться по области и отыскивать двух уродов, которые и сами не понимают, где находятся. Но с одним вроде бы получилось.
-    Слушай-ка, ковбой, - остановился я. - А что мы деньги до сих пор не подели? Ты вообще собираешься мою долю отдавать?
-    До места дойдём, поделим.
-    Да хер знает, дойдём ли. Отсчитай-ка сейчас.
-    А почему это не дойдём? - испуганно смотрел Анвар.
-    Ну, мало ли. Вертолёты появятся, или ещё что.
-    Вертолёты?.. - поморщился он и стал рассматривать небо над головой.
Я достал из кармана замызганный целлофановый пакет. Азер тяжко вздохнул, положил чемоданчик на снег и устало, недовольно стал отсчитывать бабки.
-    Двести тысяч! - передал мне несколько пачек.
-    Где расписаться?
Шутка не прошла. Анвар изобразил лицом брезгливое выражение, закрыл чемодан и побрёл дальше. Я засунул пакет с деньгами за пояс.
Вот так, Киря, вот так! Ты им всем ещё покажешь! Тебе ещё завидовать будут. Просто надо забирать от жизни всё, что хочешь. Силой.
Потихоньку строение в чистом поле приближалось. Никакого движения рядом с ним я не замечал, видимо оно действительно было заброшенным. Только что там делать? Деньги при мне, надо дёргать в однёху. Азер стонет, что надо ночь где-нибудь перекантоваться. Он испуг словил и меня заражает.
Умом понимал, что шляться опасно. И то, что машину бросили, - это правильно. Если нас целая кодла успела разглядеть, далеко на ней не уедешь. Ну могли бы конечно в какую-нибудь деревню податься. Хотя деревня - это люди, разговоры. Может быть и хорошо, что здесь схорониться решили. Может, не додумаются здесь искать.
Несмотря на все правильные соображения, чувствовал какой-то косяк во всей своей ситуации. Оно, может, и ничего, странно было бы, если вообще без косяков журчало, но события развивались не по моей воле, а я этого не люблю. Я терпеть этого не могу, хотя и не припомню момента за всю свою жизнь, когда события развивались бы так, как было нужно. Самое неприятное заключалось в том факте, что был я сейчас не один. Я одиночка по жизни, я общаюсь только с собой, мне никто не нужен рядом. Тем более такое уродливое чмо, как этот Анвар.
Ферма и вправду оказалась заброшенной. Пустое, ветхое, покосившееся строение, от которого значились одни стены. Внутренние перегородки для скота были либо поломаны, либо вообще отсутствовали. К нашему счастью нашлась кучка гнилого сена, на которое можно было хотя бы усесться.
-    Врач мне нужен, - принялся плакаться Анвар, едва разместившись на сене.
-    Эх ты! - возмутился я. - Я где его возьму?
-    Мне всё хуже и хуже. Я до утра не доживу.
Не доживёшь? Это было бы даже неплохо.
-    Да с какого хрена ты не доживёшь? Рана сквозная, как на собаке затянется.
-    Нет, я чувствую, там что-то задето. Какой-то жизненно важный орган.
Жизненно важный орган! Ой, мать моя-грешница, пафоса-то сколько!
-    Да ничё тебе не будет. Не скули, а то на нервы действуешь.
Анвар грозно сверкнул своими очками и замолчал. Но как-то многозначительно, со смыслом. Я в очередной раз стал вспоминать, выкинул ли он свой пистолет.



Продолжение следует.