– Мы горим. Просто горим, – профессор Жоренгов метался по своему роскошному офису-гостиной. – Старт будет завтра, в двенадцать ноль-ноль, а здесь творится полный беспредел. – Он остановился, яростно уставившись на Смысловского, главного системного администратора проекта. Тот сидел к нему спиной, уткнувшись в широкий плазменный монитор, куда стекалась информация из отделов программирования.
Я, не отрываясь, смотрел на старые часы, бесшумным маятником режущие время.
Дела шли неважно, просто катастрофически шли дела. Первый запуск русского негосударственного спутника – зонда к окраинам Солнечной системы был на грани срыва. Зонда, готового поставить еще и новый рекорд скорости перемещения по нашей системе.
Проект затевался давно. Профессор Жоренгов смог провернуть сложнейшую акцию, собирая деньги на свой зонд по всей России, выступая по телевидению и радио. Неустанно говорил, как много даст науке информация о последней планете нашей системы, Плутоне.

Объехал пол России лично. Не обошлось и без олигархов, подкинувших средств на покупку носителя и аренду стартовой площадки на Байконуре. Деньги медленно копились на счетах в Центробанке.
За несколько лет искомая сумма была набрана, и работы по постройке зонда понеслись полным ходом. Жоренгов провел месяцы жизни, согласовывая проект в Кремле и в Минобороны, в Академии Наук и Европейском совете. Проблемы возникали на всех фронтах одна за другой. До последнего, к примеру, не было ясно, как посмотрят на подобный прецедент другие космические страны.

И вот ракета носитель гордо застыла в стартовых захватах, храня в своем чреве наш маленький зонд.

Единодушно его решили назвать «Зевсом», ибо кому как не верховному олимпийскому богу сподручней всего пролететь мимо всей орбитальной греческо-римской плеяды?
Я, как главный менеджер по производству, смог тогда хоть немного перевести дух. Зонд готов и теперь осталось только удачно запустить его, чтоб можно было сказать: «Наша работа сделана на отлично».

И вот,  когда мы собрались у Жоренгова отметить последний этап работ, пришло известие из Казахстана: «Зевс» неожиданно прекратил подавать сигналы – признаки жизни.
В ту минуту у всех сердце замерло в груди. Жоренгов заскреб ногтями по столу, судорожно ослабляя галстук, я отчаянно махнул в рот стакан ледяной водки, чего со мной не было уже много лет. Тени заметались по комнате, кто-то лихорадочно куда-то звонил, что-то требовал…

Через час по мокрому гравию чиркнули тормоза, и прилетел мокрый, хоть выжимай, Смысловский. Мы с профессором накинулись на него. К тому времени в офисе остались только мы вдвоем, надо было принимать финальное решение по проекту.
Сначала он вообще не мог разговаривать, лихорадочно пытаясь общаться с нами на языке программистов, то есть нес полную чушь и околесицу. Немного успокоившись, сказал, что «Зевс» цел и невредим, но не отвечает на запросы центра контроля.
Это я знал и без него, уже пришел доклад от моих ребят, что с чисто технической стороны «Зевс» в идеальном состоянии, ракета-носитель готовится к заправке в штатном режиме, и вообще все идет в точном соответствии с графиком работ. По крайней мере, у меня чуть улучшилось настроение, а Жоренгов уже не кидал на всех такие людоедские взгляды.
Дало сбой программное обеспечение зонда, разработка которого была целиком и полностью детищем Смысловского. Я помню, как, заграбастав огромный чек на исследования, он кричал, что «некий Билл будет крутиться в гробу пропеллером от зависти, а остальные будут присылать ему, Смысловскому, резюме с просьбами о трудоустройстве».

Теперь Смысловский был снова жалким и сморщенным студентом, казалось, он почти не воспринимал ту бурю, что обрушил на него Жоренгов. Главный программист лишь потел стеклами очков, крепче впиваясь пальцами в корпус ноутбука. Вердикт был однозначным – работать как угодно, но к старту неисправность устранить.

– Ты вообще знаешь, кто обещал быть на старте? – грозно шипел Жоренгов. – Ты мне хоть за ночь весь свой долбанный  линукс заново родишь, но чтоб «Зевс» взлетел и работал до самого Плутона!
– Да, конечно, – мямлил Смысловский, – тут, видно, совсем мелочь какая-то глючит, виртуальная-то модель была абсолютно безупречна…
– Бе-з-у-пречна… – профессор с трудом удерживался от желания начать рвать своего главного программиста на кусочки. – Что там твои гении с мест сообщают?

Смысловский быстро глянул на экран. – Все мои на местах, пашут вовсю. Пока ничего нового.

Жоренгов медленно осел в широкое кресло.
– Как там с самолетом, Геннадий?– Это уже мне.

Я подвинул к себе столик на колесах, заваленной всякой снедью.
– Чартер с журналистами вылетает завтра, нет, уже сегодня в шесть утра. Теоретически у нас еще двенадцать часов, ну, практически можно повозится еще час-другой с задержкой старта – и все. Самолет с почетными гостями будет на Байконуре в одиннадцать, а там уже либо отменяем старт, или…
– Без или, – тяжело сказал Жоренгов. – «Зевс» взлетит в двенадцать.
Я покосился на Смысловского. Тот спрятал голову в плечи, влипнув в монитор.
– Слушай, Фаддей Иванович, я вот что подумал… – Я щедро разлил коньяк по бокалам. –

А что, если «Зевс» взлетит, а потом вдруг неожиданно сломается связь… Ведь технически он абсолютно исправен…
Жоренгов, не глядя, протянул руку и выцедил роскошный коньяк, словно горькую микстуру от кашля. Потом уставился на меня из-под мохнатых бровей. Похоже, он уже думал об этом, но зря я озвучил мысль сам.
– Даже думать забудь об этом, Геннадий, – строго, как нерадивому ученику сказал он. – Ты вообще понимаешь, что второго «Зевса» уже не будет никогда? Даже этот несчастный …

Внезапно дурным голосом заревела правительственная вертушка. Мы, замерев, уставились на нее. Новости идут быстро, плохие – просто с пугающей быстротой. Жоренгов осекшись на полуслове, вытерев руку об штаны, потянулся к трубке.
– Жоренгов. Да, здравствуйте, Петр Иванович, добрый вечер, – он сразу начал постукивать пальцами по столу. – Так служба у вас такая, Петр Иванович, все знать, я не удивляюсь, – он повернулся спиной к нам.

В комнате разлилась неприятная тишина. Жоренгов несколько раз поддакнул в трубку, потом попрощался и развернулся к нам. Он выглядел несколько растерянным.
– Министр внутренних дел. Сказал, что в курсе наших проблем и хочет помочь. Скоро будет.
– С каких пор министр внутренних дел так интересуется наукой?
– Да наш Петр Иванович вообще странный человек… – Жоренгов устало потер лоб. – Мы с ним несколько раз встречались в Кремле, и он всегда меня поражал кругозором и желанием общаться на научные темы.

Я покачал головой и налил всем еще по порции коньяку, даже Смысловскому. Профессор заметно нервничал, я, признаться, начал тоже. Не люблю, когда власти выражают желание помочь, это противоестественно их природе. Мы немного посидели, перебирая ерунду о недалеком будущем «Зевса», потихоньку добив бутылку.
Шум за окном загородной дачи профессора, где находился рабочий офис проекта, известил о появлении министра. Глянув за жалюзи, я с удивлением увидел целый кортеж машин, тормозящих у крыльца. Лимузин министра, джипы охраны, затем большой микроавтобус и еще несколько патрульных машин и лимузинов. И это все к нам?
Министр вошел вместе с невысоким пожилым человеком, одетым в черный свитер, яркие молодежные брюки с кучей карманов и широкополую шляпу. Рядом с подтянутым министром, одетым в облегающий костюм от Армани, незнакомец смотрелся сущим попугаем. Он быстро пересек комнату и уселся верхом на дальний стул в тусклом углу.
Министр поздоровался за руку со всеми и опустился в подставленное мною кресло.

– Что с «Зевсом»? – спросил он, наконец, внимательно отсканировав нас своим знаменитым взглядом.

Мы переглянулись как один. Никому не хотелось отвечать первому, словно школьникам, не выучившим урок.
– «Зевс» стартует завтра, как планировалось? – уточнил министр.
– Нет, – неожиданно первым сказал Смысловский. Я удивленно посмотрел на него. Жоренгов, уже открывший рот для утвердительного ответа поперхнулся, закашлявшись.
– Меня это не удивляет, – размеренно проговорил министр, – я уже имел ориентировки, что такое может произойти.
– Так это что, был теракт? – взорвался Жоренгов. – Петр Иванович, вы знали и не предупредили меня… нас всех.
– Нет, не совсем так, – министр задумчиво смотрел на Смысловского, – но, сами понимаете, проект международный, много, очень много интересов затронул. А я всего лишь министр МВД. Сможете наладить систему до старта?
Тот опустил голову.
– Вряд ли, надо еще как минимум пару дней…

Жоренгов вскочил.
– Пару дней! Да мы пропустим стартовое окно до Плутона! А потом мощности нашего носителя просто не хватит добраться туда. Ты должен постараться запустить управление «Зевса», мать твою.
Смысловский снова сжался у ноутбука.
– Спокойней, Фаддей Иванович, давайте подумаем, что мы можем сделать. Как вы понимаете, я приехал сюда не просто сокрушаться.

Мы все уставились на него, как на фокусника, готовящегося вытащить кучу ерунды из шляпы.
– Слышали, конечно, о деле Белого Сатаниста?

Я передернулся. Ну, как же, все масс-медиа только и кричали об этой блестящей победе следователей. Некий отморозок, вообразивший себя спасителем сатаны, больше полугода держал в страхе все окраины Москвы, от Ново-Гиреево до Теплого Стана. Он убивал кроваво и грязно, не делая никакого отбора своих жертв. Ему было все равно, ведь он спасал сатану. На всех жертвах обнаруживались странные ритуальные записки непонятного содержания, лишь подпись стояла на русском: Спаситель Сатаны. От его рук гибли и девушки идущие поздно домой, и солдат десантник, едущий после побывки обратно в Рязанскую дивизию. Что сразу дало следователям версию о чудовищной силе маньяка.

Его наглость и презрение к сбившемуся с ног опер-составу наводнили город чередой леденящих слухов. Даже серьезные газеты с удовольствием писали о новом пришествии Джека-Потрошителя. Бригады следователей со всей страны ехали в столицу на подмогу, словно вернулись старые советские времена, но все было безуспешно. Спаситель Сатаны каждый раз уходил, как вода сквозь пальцы, оставляя за собой широкую кровавую подпись. И вот буквально в эту пятницу его, каким то чудом смогли взять, говорят, несколько бойцов погибло при захвате. Сейчас все напряженно ждут – возобновятся убийства по Москве или нет. Только это даст окончательный ответ простым людям, того преступника поймали органы или нет.

– Конечно, слышали, – сказал я. – Такая шумиха стоит везде.
– При чем тут это? – раздраженно переспросил Жоренгов. – Петр Иванович, к чему вы клоните?

Министр кивнул на незнакомца в углу.
– Позвольте представить вам…

Человек мягким движением встал со стула, неуловимым жестом отставив его к стенке.
– Уважаемый Петр Иванович, я уверен, это лишнее… К чему имена? Мы же в двадцать первом веке уже живем. Я уверен, что хотя бы господин Смысловский знает меня или слышал обо мне под именем «Второй».
– Второй? – сморщился Жоренгов. Я замер.

Смысловский в тот момент едва не рухнул со своего стула, так резко он попытался развернуться к незнакомцу. Он вскочил на ноги, сделал несколько шагов ему навстречу, потом замер и с искательной улыбкой повернулся к нам.
– Фаддей Иванович, Геннадий, вы не представляете, как нам повезло! Это… это же… сам Второй, я учился по его записям, можно сказать, он был моим виртуальным учителем! Знаменитый специалист по программированию, – Второй сам сделал несколько шагов, разделявших их, и протянул длинную руку. Смысловский лихорадочно потряс ее и тут же отдернул назад, словно боясь оскорбить святыню.
– Ну, что, вот и познакомились? – министр выглядел умиротворенным. – Он здесь для того, чтобы помочь вам.
– Да, да! – Смысловский не сводил глаз с незнакомца. – Вы наверняка можете помочь нам с этой программой. Если кто и может, так только вы. Я же строил свою систему, опираясь на ваши работы, просто работал немного в другом направлении. В Сети про вас ходили настоящие легенды, одни говорили, что вы давно умерли, и под вашим ником работает группа хакеров с Западного побережья США, другие, что вы главный специалист по безопасности «Ворлд Банк», да много еще чего…
– Польщен, – чуть улыбнулся незнакомец.

Он отстранил Смысловского и уселся на его место. Тот, прилипнув за его спиной и изогнувшись немыслимым образом, приник к его уху, и они погрузились в свою белиберду.

– Как видите, я привез… господина Второго, по назначению, – самодовольно усмехнулся министр.

Жоренгов посмотрев на программистов, потряс головой.
– Ну, даже не знаю, что сказать Петр Иванович. Это все так неожиданно. Надеюсь только, мы успеем наладить систему до старта. Но к чему вы упомянули Белого Сатаниста?
– Ну, хотя зонд и является частной собственностью, запуск такого уровня, безусловно, отразится на международном имидже России. Особенно если проект сорвется. Господин Второй действительно программист мирового уровня, к тому же русский по рождению. Ему стало известно о затруднениях проекта «Зевс», и он вышел на меня с соответствующим предложением. Мы контактировали до этого по различным вопросам. А насчет Сатаниста… Вы знаете, мы его поймали!

Жоренгов захлопал глазами, потом глянул краем глаза на меня. Я тоже не очень понял последний пассаж министра, но вежливо улыбнулся:
– Естественно, об этом же сообщали во всех новостях.

Министр оживился, видно было, что ему приятно рассказывать о своем успехе.
– Вы знаете, это абсолютно уникальный человек. Наши медики считают, что он, возможно, мутант или обладает уникальной наследственностью. В миру, так сказать, Гроев Николай Павлович. Он невероятно силен и вынослив, обладает потрясающей регенерацией. В прошлом работал простым лесником в Саратовских лесах. Служил в армии, в мотопехоте, правда, ничем особенным не выделяясь. Что с ним случилось непонятно и вряд ли прояснится. Журналисты жаждут открытого процесса, родственники жертв завалили мою приемную требованиями о немедленной смертной казни Сатаниста. Дело ведь дошло до президента. Будут пироги, что и говорить…

Министр, полуопустив веки, потянулся за бутылкой водки. Не спеша налил и выпил одним долгим тягучим глотком. Потом откинулся в кресле и совсем закрыл глаза.

Странно он себя ведет, не иначе устал за последние дни.

– Я могу все объяснить, – Второй встал, бросив на меня обжигающий взгляд голубых глаз, потом посмотрел на Жоренгова.
Тишина.
– Я не смогу запустить систему, – просто сказал Второй. – Мой коллега ошибся на очень глубоком уровне логики, за отпущенное время мы не сможем найти ошибку. – Жоренгов начал покрываться густыми малиновыми пятнами.
– Система «Зевса» планировалась как самостоятельно развивающаяся, способная во многих вещах принимать решения без подтверждения с Земли. Замысел гениальный, слов нет, – Второй потрепал вялого Смысловского по плечу. – Но несколько сырая в качестве исполнения. Сейчас «Зевс» мертв, если это можно сказать в человеческом смысле. Я думаю, что необходим, по крайней мере, год, чтобы виртуальная личность, программируемая моим коллегой, смогла работать адекватно. Но, безусловно, именно за такими системами будущее.

Жоренгов уронил голову.
– Значит, шансов нет. Что ж… Надо принимать меры, хоть так этого не хотелось. Геннадий, ты займешься журналистами и гостями. А я в Кремль и устраивать официальное сообщение на телевидении…
– Секунду, – Второй поднял палец. Я заметил, что на руках у него зачем-то надеты латексные медицинские перчатки. – Выход есть, хотя это может прозвучать несколько ненаучно для вас.


Конт?????