Дай затеряться в косматой глуши
диких лесов Подлобковья.
Стать мне салфеткой твоей разреши.
Дай напитаться мне кровью!
Кожи твоей перламутровой гладь
нежно ласкать в межпальцовье,
лишь для тебя,
для единственной,
стать
в туфельке стелькой готов я.
Визги ШурЫ и куплеты ШнурА,
сопли Натальи Орейры
с вечера буду орать до утра,
верным наушником в плэйре.
Как «Наутилус» в таинственный грот,
как в магнитолу кассета,
ловко скользну в твой ухватистый рот
ложкой густого десерта.
Лягу соломкой на колкой траве!
Зонтиком в ливень раскроюсь!
Даже мозгами в твоей голове
стану, позволила б совесть.
Стань же моею!
Отдайся мне!
Дай!
Всё что захочешь достану!
Буду тебя охранять, как джедай,
будто котяра сметану.
К кратерам лунным тебя отвезу,
став оболочкою «Шаттла».
Стану бельмом у тебя на глазу
если откажешь мне,
падла!

09.2006.



P.S.

Я помню ночь, когда под сенью вишен,
задрав подол и расстегнув корсет,
я Вас любил в переплетенье кишек,
зажав трусами рвущийся фальцет.
Я Вам шептал на ухо: «тише, тише...»
и колошматя из последних сил,
рожал в уме каркас четверостиший,
а кончив, Вас за жопу укусил.
Исторгнув в рот Вам спелые молоки,
я отряхнул тугую булаву,
зевнулось всем объёмом мощных лёгких,
сомкнулись веки...
Я упал в траву.
***
Я помню всё, хотя прошли столетья,
ведь мне от Вас остался запашок.
На пять минут закрылся в туалете,
нюхнул трусы...
и написал стишок.

01.2007.