Итак, подготовительный период минул, наступала пора перековывать себя и становиться сверхчеловеком. Стать им в наше время просто, достаточно посетить какой-нибудь тренинг личностного роста. Известный Татьяне тренинг под названием «Сладимый ключ» как раз объявлял набор. Именно после него, по ее утверждению, Татьяна изменилась. Она сама изменилась и стала менять реальность вокруг себя. Начинять пресную ткань жизни, чему я был свидетелем, вдохновительными смыслами!

В центре города, в высотном здании мы поднялись на лифте и прошли в офис «Сладимого ключа». Потребовалось заполнить анкеты, пройти собеседование. Дело обстояло так, что на тренинг можно было еще и не попасть ввиду жесткого отбора.  Случались ли у вас психические расстройства, обращались ли вы за помощью к психологам, может быть, состоите на учете в психдиспансере? Я обошел эти подводные камни.  Нет, написал я.
Какие ваши долговременные устремления, что бы вы, например, написали в конце жизни вслед за вами идущим поколениям. Над этими вопросами предстояло потрудиться.

Татьяна предупреждала меня, что отвечать на такие вопросы нужно искренно, начистоту, очень подробно. Поскольку граница между началом тренинга и предыдущим временем условна. Я закрыл глаза и всеми силами заставил себя поверить в мечту. Человек я реалистичный, при этом очень трепетно отношусь к данному слову. Но, да будь ты проклят растлевающий, пошлый опыт – ум глупцов! Ради нашего будущего я описал мечту и зафиксировал ее, придав ей качество устремлений.
Итак, мои долгосрочные устремления – это сто тысяч долларов в активе (я недавно вычитал про актив, мне слово понравилось), миллион в пассиве, двое сыновей, а так же занятость в театре в качестве режиссера, либо актера. Либо зрителя, хочется добавить. Дальше я написал надгробное напутствие, в котором конкретно указал, что жил до ста лет, весело жил, по уму, мол, да по совести, еще бы пожил... «вместо вас» я зачеркнул, поразмыслив. 

Желаемое было достигнуто, за деньги меня приняли на ЛП. ЛП напоминает об НЛП – нейро-лингвистическом программировании, зарекомендовавшем себя сурово, но не лицеприятно. Здесь же в виду имелось научение лидерству. ЛП – «лидерская программа». Занятия начинались в ноябрьские праздники и проходили с утра до ночи, подряд несколько дней.

Перед началом всем раздали бейджи и запустили в зал, где началось введение в основной курс лидерской программы. Пробыв там время, я уже мог как-то классифицировать людей, оказавшихся на тренинге.

Самые первые, которых я выделил, были одинокие уродцы, пришедшие за влиятельными друзьями, красивой любовью и большими деньгами. Общаться с ними было крайне тяжело, поскольку они были, как говорят психологи, очень токсичные мутанты. В отношении же моих чаяний появление их было, конечно, изуверским поступком. Поскольку это место было не только для меня, оказывается, но и для них, другими словами для нас.

Потом следовала молодежь, которая еще не успела оформиться в закоренелых неудачников. Для молодежи это было как бы дополнительным школьным или университетским предметом. Хотя встречались и гибриды уродцев-школьников, преимущественно же самоуверенные юнцы. Основу слушателей курса составили скучные несколько пыльные люди, средние во всем, включая возраст, достаток, образование и т. д. Дальше следовали состоявшиеся по сравнению с другими, и пришедшие, по-видимому, со скуки. Ну, а замыкал перечень я.

Итак, не покривив душой, скажу, что дух тренинга и его суть составляли любовь к ближнему и стремление облегчить ему жизнь, вооружив неким набором принципов для повседневных действий и выигрышным мировоззрением, включающим веру в людей. Что, в общем-то, и было достигнуто с жизнеутверждающим пафосом в течение всего мероприятия. Несколько огорчало лишь отсутствие такта, с которым напоминали про аванс в самых патетических местах. Такая детская нетерпеливость аппетитов имела следствием шарообразную комплекцию верховного организатора тренинга в Екатеринбурге и еще нескольких приближенных будд. Но это к слову.

Сознание менялось путем многочисленных психологических упражнений с открывавшимися в результате удивительными для сознания неожиданностями. Наиболее часто применялся прием эмоциональной медитации, сопровождающийся потушением света и музыкой, а в катарсисонном заключении песнями созвучной тематики. Но не тухлыми евангелистскими гимнами, а шедеврами отечественной эстрады. 

На высокой ноте начинали фонить динамики, будто громадным камертоном придавливая резонирующие груди. И в предварительно размягченную слезами душу, а во время сеансов, когда происходила встреча с ребенком (вот, он идет, он подходит к тебе… это ты сам! обними его!..), или прорабатывалась вина перед близкими (перед тобой твой отец, скажи ему, как ты виноват перед ним, обними его…), большинство плакало и рыдало – вонзался голос певицы: ВСЯ НАША ЖИИЗНЬ – ЭТО ЗАЛ ОЖИДАНИЯ!!. Блииизкие люди, блиииже не будет!
или
Скупимся на любовь, скупи-имся. Хооолод в глаза-ах…
Подлинно, «глаголом жгли» по настоящему, причем последовательно, методически. Вскрылось досадное обстоятельство: я до сих пор, если честно, чувствовал себя ребенком, да и перед отцом вины не ощущал. Я слишком мало пожил, вот что. Другие были уже нагружены винами перед своими людьми, мужами, женами, детьми.

А между тем человек живет в обществе, среди людей. Чем более он коммуникабелен, тем более мобилен, то есть тем легче передвигается из класса в класс, пока не оказывается на самом верху. Многими из присутствующих владели в той или иной степени комплексы при общении друг с другом. Одним из первых заданий, которое следовало выполнить во время очередного перерыва, было общение с кем-нибудь из незнакомых участников. Предлагалось рассказать о причинах, побудивших прийти сюда.

Дружелюбие, а так же доверие – ключ ко всем сердцам и основа продуктивного общения. Предложение обнять тех, с кем успели познакомиться, было усвоено восприимчивой аудиторией. На следующий день знакомые обнимали друг друга вместо традиционного рукопожатия, что находилось чрезвычайно органичным в той благодушной атмосфере. Впоследствии такая практика достигла в своем развитии апогея.

Кстати, в реестре сект «Сладимый ключ» квалифицировался как тоталитарная секта, ну, то есть, такая, безвредная, как бы секта, где генеральный гуру обезличен и заменен понятием результат.
Об этом и заявила элегантная авторитарная женщина тренер. Я знаю, что говорю – результат мой гуру. Никаких голословных заявлений, все подкреплено железными фактами. То, чему вас учат, это действительно работает, действительно работает. Главное сохранять оптимизм, тогда «вселенная скажет: да». Если же хранить пессимизм, вселенная тоже скажет «да», она говорит «да» в любом случае. То есть, квадрат успеха равнялся кубу оптимизма, чем больше, другими словами, житейских тягот, катастроф, инвалидностей, смертей способен перенести оптимист, испытывая оптимизм, тем больше имел он шансов оправдать, или обналичить свой оптимизм.

Лоща сталь своего авторитета и, желая потрясти личными результатами, тренер откровенно поведала о таком, скажем, факте. Ей срочно нужны были деньги, но не было денег. А между тем, на краю сознания усиленно фиксировалась мысль о множестве вселенных и одном единственном «да». Так что, вдруг… соседка принесла забытый долг! Этим невероятным событием, словно воплями библейских камней подтверждалась верность учения. Выступили бывшие участники тренинга, прошедших все три курса. «Я добилась потрясающих результатов, открыла свое дело…». Пенсионерка стала торговать семечками, или пирожками, решил я. Остальные тоже витиевато доложили о достижении потрясающих результатах, не уточняя конкретно каких.
Основным достижением, о котором я думал, была постоянная страсть и последовательность. Обычно после нескольких дней достаточно интенсивного горения я с бесконечной грустью констатировал у себя полную апатию к достижениям. Это и с практической стороны огорчало недополученными доходами, а обещание исторгнуть из уст Лаодикийского ангела тревожило вовсе непоправимыми бедами.
Безусловно, мне хотелось изменить себя, и некоторые моменты имели на меня влияние. Хотелось, например, стать свободным. На тренинге устраивали веселые музыкальные перерывы, под музыку пускались в пляс организаторы, кураторы, капитаны и участники. Мало что может заменить танец в ощущении свободы. Я человек, в котором находят живой отклик ритмичные звуки, и эстетическое наслаждение, которое воспринимаю, я преплавляю гибким телом и щедро излучаю в массы. Странно лишь с последними звуками очнуться и обнаружить, что не прикованы к тебе взгляды восторженных зрителей, которые, возможно, этого избегают.
Тогда вспомнишь свои прошлые разы, когда тебе говорили, что не очень хорошо извиваешься, так не стоит танцевать в обществе и свои неопрятные инстинкты нужно сдерживать. Увидишь тогда же сокурсника мужика в бушлате с длинными светлыми патлами, торчащими костями лица и горящими в темных впадинах глазами. Человек, вышедший из личного подполья – он тоже бесшабашно прыгал, воспроизводя какие-то свои сугубые, свойственные ему движения и, случайно, значит, надругался над человеческим образом. Теперь во вспышке ужасного прозрения закрыл лицо руками. Так и я словно голым оказывался на людях. О стыд, о, ужас!.. Я уходил в безлюдный угол и угрюмо бедовал.
Чувствуя приобретаемую уверенность и оценивая мой личностный рост на тренинге, Татьяна однажды вечером по телефону заявила, что в отношении ее карьеры и в целом жизни я напоминаю некоим образом балласт.
Утром я ехал на работу и переваривал ее слова. Будущее отказывало мне, а над моим прошлым сомкнулся мрак. Не доезжая остановки, едва сдерживая рыдания, я вывалился из трамвая с распущенным шарфом и шапкой набекрень. Потом я шел до работы, умываясь снегом.
Наконец апофеозом основного курса стал круг доверия.
Построились кругом, внутри которого выстроились все кураторы, организаторы, капитаны, бывшие участники, что обеспечивали курс завтраками и всем необходимым. Предлагалось сыграть игру, основанную на совпадении пальцев, разогнутых за спиной. Число пальцев соответствовало по мере возрастания обмену взглядами, рукопожатию и, наконец, крепким объятиям. Двое человек вставали лицом к лицу и пытливо глядели в глаза несколько мгновений, как бы, наконец, узнавая друг друга.
У опытных женщин во внутреннем круге в этот момент начинали брызгать из глаз слезы. Моментально образовался порядок, при котором без сомнения вытаскивали из-за спины четыре пальца, с чувством обнимали друг друга и следовали к следующему.  Он повторялся в девяносто девяти случаях, стремящихся к ста. Я заметил лишь одного скептического бугайка, который вытаскивал из-за спины то два, то три пальца. Поняв, в конце концов, что тратит время, он стал со сдержанной миной показывать четыре. Зачем он упорствовал – считал, что им манипулируют? Я думал, что это очень естественно – обнимать людей, которые точно так же обнимают тебя.
Во внутреннем кругу находилась Татьяна. Мы обнялись с ней и поцеловались, полные надежд. На той волне тренер принесла доску, на которой алым маркером предлагалось всем, кто захочет, изобразить сердце в качестве положительного отзыва о тренинге, заодно и заявить об участии в следующем, «продвинутом» курсе. Все  это сопровождалось криками, как на эстафете или базаре, «быстрей, быстрей, ну, кто еще».
Теперь настала пора признаться, что я поэт даровитый. Осознав себя таковым, однажды я создал цикл «Корабль истрепанный волнами», предварив его изящным размышлением (Я не Пушкин и не Есенин, зато я жив в настоящем времени…), отвергнутый читателями и слушателями с подозрительным единодушием. Вот после обвинения в сходстве с балластом, в порыве отчаянного вдохновения, я и создал стих, который назвал «Фото». Лихорадочно набросав текст, скинув на дискету, я, пользуясь каким-то дурацким предлогом, проник в канцелярию завода и отправил его ей по казенной электронке. И если б у меня была возможность взобраться на какую-нибудь, возвышенность с пронизывающим ветром и рассказать людям про мою мрачную жизнь, я прокричал бы эти слова.
Организованно-спешно, адом и раем между люди сами свои выкупали надежду и мечты за рубли. Раскрывались (у кого-то язва) глаза и ломило виски, до того становилось все ясно, прорезались мозги. В этот вечер субботний, с сотню глаз размочив, мастера зажгли радуг до сотни. Только сух объектив, он холодный и трезвый, как верховный судья. Перед этою бездной замерла жизнь моя…
Как из сказки народной переросток и дурачок и черным солнцем  паленый драгоценный, нежный зверек… Да еще с ними рядом непонятна уму несуразна громада, ни за чем, ни к чему хренотища какай-та. Страх, шипаста гвоздьми! Чувство, вишь, в три охвата! Ты ее обними и сожми, что есть мочи, что б хотелось кричать. Я люблю тебя очень, ты должна это… иметь в виду…