Пожилой негр курит, высунувшись из дверей стриптиз-бара «Шпилька» рядом с парком «Коломенское». Видно, как он жмурится, подставляя свою коричневую лысую голову солнцу.
- Уганда! Сжалься! Дай на баб поглядеть!
Это орет Вовик. Он любит подшучивать над иностранцами. Негров-то он не часто встречает. Зато китайцев – каждый день. У него рядом с домом китайское общежитие. Этой зимой заезжали к нему на Перерву. Спускаемся с платформы, и Вовик, увидев кого-то впереди, кричит: «Кимченыр! Кимирсен! Нопасаран!» – И несется по обледенелой тропинке к трассе. В тот раз спас его китаец. Кажется, я даже слышал боевой шаолиньский выкрик, и тут же крепкая желтая рука схватила, вылетевшего было перед машиной, Вовика. 

В Коломенском никого – будни. Выпить нету, мне скучно, и я поднываю. Вовик бодрится, тащит меня через овраг с родниками, и наверх по лестнице.
Наверху при церкви старое кладбище. Бродим среди замшелых надгробных плит с древними надписями.
Давай полежим, - предлагает Вовик.
Ложимся на соседние плиты, похожие на гробы.
На улице уже весна и тепло, только ветрено. Но лежать на камне холодно, не спасает даже густой буро-зеленый мох.
Тем не менее, лежим, молчим.
- Хорошо лежим. Как мертвые, - говорит Вовик.
Соглашаюсь.
Обходим церковь. У забора, на склоне, кладбище еще заброшенней, сюда снесло прошлогоднюю листву, и кое-где остался снег.
И мне делается так тоскливо, что я уже хочу рассказать Вовику кое-что такое, что ни за что бы не рассказал ему даже спьяну…
- Давай-ка! – Вовик берется за поваленный крест.
Я помогаю. Вместе мы втыкаем его глубоко в мокрую землю.
Идем дальше по дороге вдоль высокого берега Москвы-реки. На повороте замечаем синий треугольник, похожий на палатку. И вдруг треугольник срывается вниз, потом набирает высоту, и видно, что под крылом кто-то болтает ногами.
Мы подбегаем к месту взлета и остаемся ждать, пока воздухоплаватель опишет несколько кругов над берегом, приземлится и поднимется к нам.
Он усат, в теплом комбинезоне.
- Главное, поймать ветер, - объясняет он.
- А вас может унести в реку? – спрашивает Вовик.
- Может, - подумав, отвечает воздухоплаватель. – Главное, поймать правильный ветер.

Воздухоплаватель готовится к новому полету. А у меня опять – тоска. И я сажусь на корточки.
Вовик отходит и приносит ржавый штырь с диском на конце.
- Держи, - протягивает мне штырь, - подними над головой и сделай деловой вид.
- Зачем это? – ною я.
- Держи, узнаешь!
Я слушаюсь.
Воздухоплаватель, дождавшись сильного порыва ветра, взлетает. А я, как дурак, стою со штырем над головой, будто что-то измеряя или направляя полет.
Мимо едут велосипедисты, тормозят.
Вовик рядом, дает указания:
- Не заваливай! Возьми на фрахт! – Сердито оборачивается к велосипедистам, и опять мне, - заланцуй! Тебя что, учить надо?!
Пока длится полет, вокруг нас собирается маленькая толпа.
- А чего вы тут? – спрашивает кто-то.
- Работаем, - хмурюсь я, но на душе весело.
Синее крыло делает последний круг, снижается.
- Ну, все! Пошли! – Вовик отнимает у меня штырь.
Велосипедисты разъезжаются в недоумении.
Мы уходим.

С краю яблоневого сада небольшое хозяйство. За сеткой виден сарай, поленница, и большой верстак с циркуляркой. Рядом с пилой лежит, поджав лапы, кот. Сильный ветер с реки взъерошивает его длинную серую шерсть, но кот только приоткрывает по кошачьи один глаз и лежит дальше.
- Смотри, какой кот, – говорит Вовик, - прям, кот на ветру.
- Ага, красивый…
- Да нет, причем тут – красивый. Старый он и облезлый. Ты видишь, как на него дует? Ведь он мог бы залечь где угодно, но почему-то устроился тут… Да, что ты все горюешь?! Скажи!
Вовик сворачивает в сад. Я плетусь за ним.
Мы выходим на поляну, оттуда близко до выхода из Коломенского. На свежей траве лежат с десяток диких собак. Крупный пес поднимает голову, рычит.
- Давай-ка обойдем, - предлагает Вовик.
- Придется возвращаться через церковь и овраг… 
Но поздно: стая поднимается и с лаем подступает к нам.

Мы бежим обратно к реке. По пути я замечаю выброшенный Вовиком ржавый штырь с диском на конце. Я останавливаюсь, поднимаю штырь, разворачиваюсь лицом к собакам…
- Ты чего?! – кричит Вовик.
- Ничего! Сейчас мы их навоюем! – отвечаю я, не разобравшись, что это за слово «навоюем».
Вовик подбирает какую-то палку, и мы гоним псов до забора, за которым уже проспект Андропова.
Перед выходом садимся на скамейку покурить.
- Навоевали, - улыбается Вовик.
Тут я несколько раз всхлипнул и зарыдал как мудак.
- Что у тебя умер кто-то? – спросил Вовик.
И тогда я решил ему все рассказать.