В бытность мою военнослужащим Внутренних Войск я и боевые мои товарищи поимели эксклюзивную возможность стать военными штопесдец мультипликаторами.

  Нашу доблестную часть, прибывшую из командировки, сочла нужным посетить окружная проверка. Вообще в армии проверки бывают трех видов. Целевая – это когда пришлые что-то действительно проверяют, дрючат всех и всяк, показательная – нихуя не проверяют, но пьют много и практически без перерывов, в части практически не показываются. Но иногда случаются казусы. В виде комплексных проверок. Это когда и проверяют, и очень много пьют. Именно такая комплексная проверка в лице одного полковника почтила вниманием нашу героическую часть.

  По прошествии нескольких дней проверок, перемешанных с жесточайшими вечерними пьянками, видимо, вследствие необузданной алкогольной интоксикации, проверяющий полковник обозначил комбату свои приоритеты на завтрашний день – с утра проверка противогазов у личного состава, после – сауна, водка, бляди, поросячий визг, кормление с ладошек банного ихтиандра и прочие прелести суровых армейских будней…

  Естественно, выйдя «типо поссать», оказавшись в недосягаемости органов радиоперехвата полковника, комбат тут же телеграфировал  в часть о коварных завтрашних планах проверяющего. Всему личному составу немедленно выдали противогазы – потренироваться, пришить бирки с фамилиями владельца. Вобщем привести их в надлежащее состояние.

  По окончанию привидения противогазов в боевой, грозный вид, бойцы сдали их в камеру хранения оружия. А у меня, моего боевого легендарного товарища Минерала и еще нескольких бойцов созрел коварный план увеселительного мероприятия на завтра. Договорившись с дежурным по роте, мы изъяли из КХО противогаз не менее легендарного «духа» Румпельштильцхена. Днем, в каптерке произошло аццкое действо. Из картона были вырезаны два круга точно под окуляры противогаза. На картонных круглых полотнах наш местный художник Айвазовский, он же Минерал, сначала карандашом, а потом и красками запечатлел две яркие алые залупы с продолжением полового хуя – по одной на каждом круге. Кстате, получилось очень похоже. Рисовать Минерал умел. После эти два готичных натюрморта на картоне поместили в окуляры так, чтобы залупы могли видеть окружающий их жестокий мир, соответственно, сочетая это с возможностью жестокого мира подивиться на эти самые алые залупы. Картонные круги аккуратно приклеили к окулярам, чтобы в процессе тряски они не лишились возможности созерцать мир глазами солдата в противогазе. Противогаз сдали обратно в КХО. Ожидание было томительным…

  Следующим утром настал столь ожидаемый час Х. Звездный час алых залуп, посредством которых должен был внимательно рассматривать, сверлить наглым взглядом проверяющего полковника ничего не подозревающий Румпельштильцхен.

  Батальон уже построен, дожидаясь появления проверяющего. Тот долго ждать себя не заставил. Лишь слепой мог не заметить, как же хуево было полковнику. Потрепанный, неуверенно ступающий по грешной земле. Штормило его ну прямо как по Айвазовскому. Ну ничего, Айвазовский приготовил вам, товарищ полковник, еще одну картину. Натюрморт, ебанарот. Два в одном, блять.

  Проверка началась повзводно. Взвод стоял в две шеренги. Румпельштильцхен занял боевое место в первой шеренге. Полковник скомандовал : «Первая шеренга! Два шага вперед! Первая шеренга – газы!» Вся шеренга немедленно вытащила из подсумков противогазы и натянула их на головы. Все стояли нешелохнувшись. Один лишь Румпельштильцхен, озабоченно мотал головой…  Судя  по всему, краски мира его глазами из противогаза потускнели и печально утухли…

  А вот проверяющий, тяжелой похмельной поступью, дойдя до Румпеля ( так мы называли его чаще), наоборот преобразился. Изучая рисунок, он сощурился,  зловеще побагровел, как раз под цвет любопытно смотрящих на него залуп, его лицо приняло выражение тужащегося при опасном здоровью запоре гестаповца, после чего полковник, зарычав, порадовал всех нас звонкой рифмой : « Это что такое, блять? Боец, кто позволил рисовать?» В дальнешем, подозвав комбата, грозный армейский поэт перешел на суровую прозу жизни : « Это что такое, ебанарот? А, комбат? Какого хуя у твоего бойца на противогазе тюльпаны нарисованы? ( после слова «тюльпаны» я перевел взгляд на Минерала - по лицу его уже катились слезы, а тело сотрясали приступы смеха) Это что, блять, галерея цветочная?»
- Это, товарищ полковник не тю… Тюльпаны это, тюльпаны, разберемся, товарищ полковник! Разберемся, почему тюльпаны! –закипая, рассматривая Румпельштильцхена рапортовал комбат проверяющему.
- Совсем пораспускались, блять! Нахуя, спрашивается, на противогазе – тюльпаны рисовать? Ты, боец – далбаеб, наверное! – выразил полковник Румпельштильцхену свою антипатию.

   Румпельштильцхен молча, не моргая, вызывающе яркими залупами совершенно бесстыже созерцал офицеров. Слушал…

   …Через час проверяющий полковник, забыв о «цветах» на противогазе Румпеля, направлялся на штабном уазике навстречу водке и блядям легкого поведения.  Мы же, облачившись в противогазы, построившись на плацу, внимали пламенной речи ротного.

- Ну что, бойцы, доигрались? Ты, бля, розовая залупа, будешь черным тюльпаном у меня до дембеля летать! Ахуеть же можно! Полковник из округа чуть кондратия не словил! Кому и хуй тюльпан, кому и противогаз - лицо! Это хорошо еще, что вы залупу нарисовали. Нарисовали бы тюльпан – товарищ полковник увидел бы в ней залупу. А это казус уже посерьезней. Мне, боец, похуй, кто тебе это нарисовал! Но сам ты должен был проверить! Вдруг атака с приминением отравляющих веществ – а ваш боевой товарищ в прямом смысле ебется в глаза? Ебучий голландец, блять! Ты, залупа, чикатилло тюльпанное и все остальные! Слушай мою команду! Будем убегать от газов! Побежали, мультипликаторы хуевы!

  … Сказать, что мы в тот день заебались, значит не сказать ничего. Но все оставшееся время службы стоило только произнести слово тюльпан, как тут же случались дикие массовые приступы хохота.