Дмитрию Сергеевичу Лихачеву посвящается


Стой и смотри, стой и молчи:
Асфальтовый завод пожирает мой лес
Мое горло расперло зондом газовых труб
Мои легкие трамбуют стопудовым катком.
Лицом с размаху в вашу грязь
С разбега задом в ваше дерьмо!

Егор Летов


Впопыхах Вася шарил по холодильнику, голодный желудок назойливо ныл, не давая сосредоточиться и вызывая головную боль. Он не успел сегодня к обеду на комбинате. Авария паропровода на складе мокрого хранения соды застала его как раз на пути в столовую. Бригада слесарей нагнала его на дежурной машине и сменный мастер, сидевший впереди, хмуро гаркнул:
¬
– Обеда не будет, всю ветку вместе с выпаркой остановили.

Василию ничего не оставалось, как залезть в машину к коллегами и, словив немного кайфа от теплой кабины незатейливого УАЗа, проследовать к месту работ. Устранять пришлось долго, Вася совсем недавно устроился сварным, до этого он работал грузчиком в цехе производства вискозной целлюлозы, а на должность сварщика был взят из-за острой нехватки «квалифицированных» кадров. Поэтому швы на толстую стенку паропровода никак не хотели ложиться «елочкой», как того требовала иллюстрация на стене учебной комнаты. Процесс затянулся, и мерзнущие засаленные грязнули стали материться и гнусно подстебывать криворукого калечного люмпена. В итоге, когда паропровод, наконец, был восстановлен и покрыт изоляцией, все столовые комбината уже прекратили работу, а смена подходила  к концу.

Жена, на которую рабочий возлагал некоторые надежды относительно вечернего ужина, почему-то отсутствовала вместе с детьми. Вася никогда не готовил себе жрачку, а поэтому и не умел. И когда сороковатная тусклая лампочка озарила белую пустоту холодильной камеры, Василий от безысходности открыл морозильную в надеже найти там хотя бы пельмени. Но там лежала лишь синюшная замороженная курица, которую супруга купила к 23ему числу. Вася тоскливо повертел её в руках…. Перед глазами все поплыло…

Приступы частых головных болей не были чем-то новым для жителей градообразующего комбината. Дело в том, что технологическая цепочка производств на индустриальном гиганте  предусматривала выделение странного комбинированного яда, предельно допустимая концентрация которого по проекту должна была снижаться при помощи точно установленной метеорологами розы ветров. Но толи ученые оказались не дальновидными, толи сказалось глобальное потепление, но преобладающее направление ветра в районе промышленной площадки поменялось через 10 лет. После этого концентрацию отравы никто даже не пытался измерить, поскольку её без труда ощущал каждый. Строительство высоких дымовых труб, которые могли бы решить проблему, казалось руководству компании не рентабельным: «Труба стоит дорого, а люди у нас бесплатно в стране ходют», здраво рассудили они.

Хотя это не совсем здраво отражалось на трудовом ресурсе предприятия и их детишках. Действие ядовитого газа на всех жителях сказывалось по-разному. У Василия сначала отказало, а потом вытекло через носоглотку гнилой зеленовато-красной юшкой правое полушарие мозга. Это, по словам старого пердуна – невропатолога из комбинатской поликлиники, у которого аналогичным образом вытек кишечник из ануса,  и являлось причиной  частых затмений сознания у Васи.

Держа в руках курицу сквозь тягучий седой туман заволакивающего реальность бреда, он ощутил вполне определенное желание и уже подзабытый со времен молодости и ненарушенной экологии приятный зуд в паховой области. Он расстегнул ширинку и, порвав трусы, из нее вырвался на свет бледный покрытый черными язвами член с белой головкой. Организм, предвкушая акт, хотел выделить мужской секрет на поверхности головки, но у Васиного организма получилось выделить только сукровицу. Ничего не соображая сознанием, он трясущимися руками развернул окорок к себе и засадил подрагивающий хуй в крошечную птичью гузку. Ему хватило нескольких фрикций, чтобы кончить.

Вытащив член из курицы, он увидел, что на нем практически не осталось кожи, замороженные внутренности, словно ножи, срезали тонкую Васину плоть с когда-то детородного органа. Его охватила паника, температура тела сразу же подскочила до 40, еще сильней  усугубив бессознательное поведение сварщика. Он выскочил на улицу, растолкав двух страшноватых раскрашенных малолеток, для которых такое поведение человека уже не было чем-то из ряда вон выходящим. С видом шакала вместившего в себя дьявола помчался он на завод, изнемогая от боли.

Со скандалом миновав проходную, наплетя что-то про не выключенный трансформатор, он ринулся на свой сварочный пост - чтобы сократить путь, он побежал через кислотно-варочный цех, где чуть не угодил в чан со щелоком. Под действием окружающей среды обратившись в посланника ада, он сам бежал по аду. Аду, который построил научно-технический прогресс на Земле. Бежал по бетонным мокрым полам, в штробах которых текла зеленая жижа, бежал вдоль вращающихся парящих цистерн и километров трубопроводов с обветшавшей обвисшей, напоминающий древний мох изоляцией, транспортеров, электрокабелей, талей, опилок, рассыпанных химикатов, сквозь серые засаленные двери, сквозь операторские с автоматикой устаревшей еще в тот момент, когда её устанавливали, бежал сквозь  толстых баб в косынках из оперативного персонала, бежал сквозь склады никому, по сути, не нужной готовой продукции, сквозь перемазанные солидолом мастерские, наряженные дырявой ветошью и ржавыми гайками, сквозь исполинские котельные цеха и машинные залы, сжигающие миллионы кубометров газа, для выработки энергии, для того чтобы обратить миллионы кубометров сибирского леса в говно.

Добравшись до сварочного поста, он на автомате включил вентилятор, чему утром были признательны сослуживцы. Пот заливал бешеные глаза. Дрожащими руками Вася вставил электрод пятерку в держак, и с силой вогнал его в свою уретру, взвыв от боли и едва не потеряв сознание от болевого шока. После этого включил трансформатор, и через несколько минут его тело, поджарившись перестало проводить ток.

Таким его и нашли наутро коллеги, скрюченным, обуглившимся и с электродом обтянутым оболочкой из того, что раньше было больным Васиным хуем. Его болезненное сознание продиктовало ему, что только электричеством большого напряжения он сможет залечить раны, нанесенные замороженным окороком.

Для семьи потеря отца была настоящим ударом. Но не столько это была душевная боль утраты близкого человека, сколько жена покойного и дети переживали из-за утраты единственного кормильца в семье. У Василия осталась дочь и младший сын. Мамаша после трагической новости ушла в себя. А когда маленький Шурик подошел к ней и сказал:

-Мамочка, я хочу есть.

Она заорала, - Иди, выдави свои прыщи в кастрюльку и свари себе суп.

О курице вспомнили, когда прошло девять дней со смерти отца. На поминки мамаша запекла ее в духовке и подала на стол. Друзей у Васи не было, собственно, как и у других членов семьи тоже, поэтому отмечали без посторонних. Доев ее, убрали со стола, помыв посуду, стали медленно и тоскливо укладываться спать. Как вдруг запредельно болезненные спазмы в животе заставили корчиться и визжать всех троих. Соседи, прислушиваясь, сомневались минут 20, затем всё-таки вызвали скорую и милицию. Они приехали через 40 минут, когда ничего уже нельзя было сделать. Гигантские сперматозоиды, размером с электрическую лампочку лезли из пустых глазниц ушей и анальных отверстий. Фельдшеры брезгливо растоптали выползших жгутиковых сапогами, а трупы сдали ментам.

Я допивал чай, заваренный в местной вонючей воде, когда специальная привезла их ко мне. Я не стал их вскрывать, нечто подобное я видел на своей работе каждый день в нашем городе. Я только зафиксировал повреждения нанесенные сперматозоидами, а в  свидетельстве о смерти написал, что «смерть наступила в результате интоксикации спермой мутировавшего жителя города», как она попала внутрь организмов всей семьи, я тогда не знал и был несколько озадачен этим. Но в тот момент меня окутали мысли пацифистского характера.

Я не испытывал жалости к этой семье. Я пил чай и не понимал – зачем нам такое нужно? Неужели нам бумага нужней, чем собственный ареал обитания? Хорошо бы в таком случае перемерли тут все. Может быть, тогда, наконец, остановилась бы эта клоака, может, наконец, бумага бы стала дефицитом и толстожопые ожиревшие педерасты в отремонтированных офисах научились бы тогда читать текст с монитора, перестали бы пользоваться принтерами и копировальными аппаратами и чиркать, переполняя ящики для макулатуры, из которой никогда снова не получится опушки леса или хотя бы бревна.  Сидя в холодном помещении морга с местами обвалившемся кафелем мне очень хотелось верить в то, что к варварам со стороны общества потребления придет семейка с того света и объяснит им чего стоят их красивые диаграммы и чего стоит на самом деле пачка бумаги 500 листов А4 80 г/м2. Но пока что надежды на изменение существующего порядка вещей не было никакой, ибо тогда пришли бы другие бешеные варвары, которые придумали бы такой же завод по производству, скажем, материнских плат или ПЗС матриц, и пока что мне очень хотелось сварить в баке со щёлоком сначала всех тех, кто сконструировал этот завод, затем ублюдков, которые наживают на мне состояния, поганя мою природу, затем всех мудаков, которые восхищаются советской индустриальной гигантоманией, а затем и всех остальных, чтобы такого на земле больше не повторялось до последней секунды существования планеты. И на получившейся из костей и мяса печатной бумаге написать имена уголовников, совершивших преступление против человечности и человечества.

2005г. Марцефал & Сергей Трехглазый.