Был у майора Пятоева тесть. Его звали Вениамин Леваев. Это был простой рабочий человек 67 лет, еще доволь¬но крепкий физически, но уже со старческой склонностью к нравоучениям. В1953 году, отслужив срочную службу в Советской армии, он устроился на работу в не¬большом узбекском городе простым рабочим на мясокомбинат. С первого и по по¬следний день трудового пути, а трудился он там до выхода на пенсию, ему ежедневно приходилось выносить с работы три килограмма мяса. И в течение всей трудовой биографии один килограмм в тот же вечер он приносил жене своего начальни¬ка, один отдавал своей супруге, и один килограмм его супруга продавала соседям. Кро¬ме этого, каждый месяц он получал зарплату. У них был дом и сад, в саду росли лы¬сые абрикосы без шкурки и большие сладкие дыни без селитры. А в доме росли две дочки и сын. Потом старшая дочь уехала в пединститут, в Ташкент. Её поступление да¬лось Вениамину ценой большого финансового напряжения. Да и каждый её экза¬мен давался ему с трудом. Через несколько лет она сообщила ему, что хочет выйти замуж, вернее, вышла замуж полгода назад и через два месяца у нее будет ребёнок. Муж оказался здоровенным русским офицером. Это и был майор Пятоев, тогда еще в звании лейтенанта.
А вот средняя дочь его порадова¬ла. Она вышла замуж за хорошего еврейского парня из почтенного семейства Боруховых, но, как только в девяностом году открыли выезд, все Боруховы уехали в Израиль, и письма оттуда постепенно стали приходить все реже и реже.
Сын Миша, умнейший мальчик, занялся коммерцией, постоянно ездил куда-то в Сибирь, привозил хорошие день¬ги, но однажды привез оттуда высокую, но совсем молоденькую девушку с жел¬тыми волосами и синими глазами. Эта девушка как-то сразу забеременела.
— Плохо конечно, что она не еврейка, но красивая какая. Пусть Мишенька хо¬тя бы удовольствие получит, — думал Вениамин, глядя на неё.
Постепенно в городе, где он жил, почти не осталось евреев, да и вообще лю¬дей, с которыми он раньше общался. После смерти жены Вениамин остался один и перестал следить за собой. Начал опускаться. Он думал об отъезде в Израиль, но боялся бросать дом, да и просто боялся неизвестности. Вопрос об отъезде в Из¬раиль решили дети.
— Вениамин Мордыхаевич, — позвонил ему русский офицер (майор запаса Пятоев), — я уволился из рядов вооруженных сил, и мы с Розой решили уехать в Израиль на постоянное место жительства. Я прошу вас к нам присоединиться.
Мишенькина жена одна уже не могла выйти на улицу. Почти все русские уехали из города, понаехали какие-то дикие узбеки-колхозники, которые при виде её синих глаз и белой кожи теряли всякий стыд. Мишин бизнес шёл довольно успешно, но Настя просила уехать к маме в Омск или, еще лучше, в Израиль.
— Еще одна пламенная сионистка выискалась, — подумал Вениамин и стал собирать документы. Он чувствовал, что той страны, в которой они жили, уже нет, а в той, в которой они живут сейчас, им тоже места нет.