- Есть ли родственники за границей?
- Да.
- Где?!
- В Блефуску.

Я родился в стране маленьких людей. Лилипутов. Представляешь, телевизор вещал всего два канала. Да. А в книжных магазинах не
продавали книги, которые можно было бы читать. Зачем же нас тогда учили складывать буквы в слова, а из слов составлять
предложения? Предложения руки и сердца.
Кому принадлежит моё сердце сейчас? Что движет моей рукой?
Об этом позже.
Итак, в маленькой стране жили маленькие люди. Лилипуты. И такими же крохотными были не только они сами: их головы, сердца,
руки и гениталии. Микроскопическими были их желания. Например - купить туалетной бумаги. Или молока.
Хвосты очередей торчали из магазинов, а за колбасой отправлялись в другой город. Правда, правда. Почему ты мне не веришь?
Зато у людей были грандиозные мечты. Бескрайние, как космос. Люди хотели быть счастливыми, и обязывали быть счастливыми всех
вокруг. Тех, кто отказывался от счастья и предпринимал попытку к бегству+. жестоко карали.
Однако маленькие люди были очень свободолюбивыми. Глубоко в душе. Поэтому, чтобы им не сорвало ку-ку, для лилипутов оставили
маленькие лазейки. Билет в лазейку стоил не дорого и продавался на каждом углу. Лазейки были разных сортов, чтобы создать
иллюзию изобилия. Белые, красные и плодово-ягодные.
Люди так привыкли прыгать в эти щели, что стали ещё мельче. Целая порода мышей. За пропуск в эти щели, миллионы лилипутов
готовы были терпеть что угодно. Отсутствие других лазеек, два канала телевидения и даже редкую возможность применить на
практике знание грамоты. Да и к чему? Отвечать на вопросы дурацких анкет?
Но однажды+ Во всякой сказке, малыш, обязательно должно быть это волшебное однажды.        
Так вот, однажды лазейки перекрыли. И белые, и красные, и даже плодово-выгодные.
Тогда и распахнулись двери. Настоящие двери, о которых писали в запрещённых книгах и пели в запрещённых песнях великаны из
заморских стран.
Жаль только, пользоваться этими дверями, лилипутов никто не научил. Поэтому некоторые, особенно самые крохотки, чьи контуры
так ловко вписывались в абрис лазеек, стали ковырять отверстия сами.
И только молодёжь. Ах, непоседы, на свой страх и риск, стали ломиться в двери. Даже открытые. А то и в окна. Тем более, что
окна найти было гораздо проще. Добрые врачи, хоть и были лилипутами, и предпочитали лазейки+ редко плодово-выгодные и красные,
а в основном, белые, зато хорошо знали, где и какие окна и двери можно найти.
Помню, малыш, тогда все газеты в Лилипутии пестрели рассказами о любопытной школьнице, которой всего-то и хотелось посмотреть
цветных мультфильмов. Ну, подумай сам, пустые полки книжных магазинов, два канала ТВ, в конце концов. Тут не захочешь, полезешь
в окно. А уж если тебя туда любезно приглашает собственная беззастенчиво выпорхнувшая голова. Может быть, любопытная школьница
всего-то хотела поймать свою голову. Жаль, незадача. Окно находилось на восьмом этаже.
Я тогда сторонился окон, а тем более дверей. Знал же, стоит скрипнуть петлями лишь однажды, и дороги назад не будет.
Жизнь маленьких людей к тому времени резко изменилась. Многие заметно выросли и даже переняли дурные привычки некоторых
великанов.
Ты видел, малыш, серьги в ушах у мужчин. Какой ещё, ахтунг?
Или, например, волосы крашенные в зелёный цвет? Что ты говоришь? Рэйверы?
Ха-ха, нет-нет, не рэйверы.
Ну, хорошо, попробую объяснить иначе. Вот ты слушаешь музыку, а мне, кажется, её играет Элвис Прэстли, над которым пронеслась
летающая тарелка, полыхнув в него синим лучом, после чего в дёрганном теле короля произошли необратимые мутации, и он со своими
товарищами на облегчённой ударной установке, полуакустической гитарке "Грэч" и конечно же, контрабасе, заиграл такое, будто в
него вселился дух мёртвого Кеннеди.    
Так вот, за такую музыку можно было не слабо получить в табло. За серьгу в ухе, ещё и с ноги. За простой и, в общем-то,
безобидный вопрос: простите, а это сплит или лонгплэй? Лилипуты отметелили бы тебя, малыш, так, что писал бы ты недели две
исключительно томатным соком.  
Да, едва не упустил из виду за всеми этими филологическими изысками. Странное дело, вырастая, мои соотечественники теряли
последние силы. И любой гнойный лилипут, а уже тем более, двое-трое, могли замесить выскочку в глину.
Я не хотел расти. Кому охота, чтобы его рёбра превратились в счётные палочки? Но, кто-то словно тянул меня за уши.      
Поначалу я шмыгал по лазейкам, но очень скоро понял, что непролажу. Однако, к дверям, всё ещё приближаться побаивался. Я
вообще рос очень правильным великаном. Помню, как мой друг Даун из группы "Дефекатор", с которым мы аскали возле первого
рок-шопа на проспекте Мира, сказал:
- Какой же ты панк, если даже марихуану не куришь?
Кончено, он хоть и звался Дауном, такой херни сморозить не мог. Подобная глупость могла выскользнуть лишь из-под клавиатуры
какого-нибудь провинциального борзописца. Так что прости меня, малыш, за этот штамп.
Даун просто удивился, что я  не шаблю. А сейчас мне просто нужно было где-нибудь ввернуть в текст слово - "марихуана".
Помнишь, как называется рассказ? Ну, вот+
В дверь меня заставила сунуться, естественно, глупость. Или естественная глупость. Не буду сильно углубляться в подробности.
Может, спермотоксикоз на голову надавил. Может, устал в табло получать. А может, просто жить было негде, да и зачем.
Вот я дверцу и приоткрыл. С первого раза, я ничего не почувствовал. Может быть, в жилах у меня стоят какие-то препоны? Ничего
с первого раза не чувствую. Но, повторить захотелось. Ну, думаю, вот она зависимость. Не зря дурака предупреждали газеты и
журналы, а так же два канала телевидения. Ну, теперь уж что рассусоливать. На восемь бед - один ответ.
Но, оказалось, есть и второй. Знаете, странно? Ну, теперь-то уж вы и сами всё знаете+
Ничего страшного со мной не случилось. Даже наоборот. Умирать расхотелось. Есть захотелось.
Вы даже не представляете, какое это изысканное блюдо - забытые в холодильнике макароны, со слизью.    
После этого я стал открывать двери направо и налево. Даже в некоторые окна заглядывал. Ничего интересного, скажу я вам. Изжога
одна и серые пятна перед глазами. А больше всего утомляют тараканы, которые ходят строем по кухне под барабанный бой. Пусть по
окнам домохозяйки лазают, когда у них менструальная засуха наступит.
Ф-ф-фу!
Помнится целый год я туда-сюда шмыгал. Дверь едва на петлях держалась.
Проснёшься с утра и натощак к товарищу. Распахнём по паре дверок и сидим, чай цедим и в нарды рубимся.
Но, в азартные игры мне что-то не везёт. Вскоре опять жить негде стало и ужасно умереть захотелось. А девушка моя, с которой я
тогда встречался и говорит:    
- Это потому, что ты не в те двери нос свой длинный засовываешь.
Вынул я из неё. Не нос, конечно. И говорю:
- Веди. Я хочу видеть этого человека+ В смысле, дверь твою модную.
Привела. Дверь, как дверь. Особняковая. Красного дерева. До сих пор помню, что после неё пять ступенек вверх. Только
открывается тяжело, и подниматься трудно.  
Зато голова светлая. Чай не пью. Нарды забросил. А прё-о-о-от! Ещё лучше.
Прыгаю только по коридорам и в новые двери заглядываю:
- Это какая аудитория? 113-я, нужна. Да, философия+у Колбиной. На третьем этаже? Благодарствую.  
Вот, думаю, какие двери замечательные. И тут, как назло встречаю в тёмных коридорах человека. Он по лазейкам скакал, потому
что дверь свою привычную найти не мог.
- Бля, - говорит, - посмотрю, вроде чувак небритый, рубашка с длинными рукавами, я к нему, а он руками отмахивается: палево,
палево!
Потусовали мы с ним. Я смотрю, совсем ему худо. Сжалился. Намекаю, пойдём, ко мне в старую дверь слазаем, а он: да ну, не прёт
меня эта шняга.
Как-то так вышло, в общем, опять мне негде жить стало. Ну что за тема? Прямо охота на носорога. Нет мне места под солнцем и
всё тут. Хотел было в петлю лезть, но поглядел на бардовый шрам на шее нового товарища и почему-то передумал.
Без копейки денег приехали к нему на географическую родину. Не успели далеко от вокзала отойти, смотрим первый встречный.
Сидит на корточках. Курит нервно. Возле белой двери. Приёма ждёт.
А, забыл сказать, я же вообще с товарищем поехал не для того, чтобы экскурсии по внутривенной канализации устраивать. Просто
он мне сказал, погоди мол, сейчас попадём под раздачу, а потом я тебе покажу дверь в осень.
Ну, дождались они своего голого завтрака. Поблевали с отвычки. На стену шершавую в подъезде повтыкали часов десять. Я так
ненавязчиво намекаю:
- Может, пойдём?  
Товарищ мой встрепенулся:
- А-да.
А я ему ласково так:
- Манда.
- Замёрз, - говорю, - и жрать охота.
Он удивился. Свой дозняк пельменей мне отдал. У него аппетит пропал что-то. И пошли мы куда собирались. Распахнул он ногой
дверь в осень. Небрежно так, и зевает:
- Здесь где-то. Мелкие такие. Со спичку.
В общем, с первого раза, как водится, я ничего не нашёл. И что за невезение. Но мир не без добрых людей. Помогли.

Ух-ты. Ну, я прям, как Джон Уэйн, теперь стал. Пошёл ты... Чё сказал? Хавло завали+
Чуешь, как экзистенциальный сквозняк меж лопаток гуляет? То-то. Музыку погромче сделай. Да, на фиг мне этот эйсид-джаз. Во-во.
Поритмичнее.

Если честно, думал больше никогда из этой двери не вылезу. Теперь ни в чьей помощи не нуждался. Сам землю рыл, как свинья
шампиньоны.
А потом смотрю+ Свет, какой-то неприятный. Синий. Неоновый. Холодный. Потрогал рукой реальность, а она, как паутина
прогибается. Восьмёрками идёт и узорами странными. Чё-та как-то неуютно тут, думаю. Одно слово - осень.
Приятель мой, светлая голова, зрачки-иголочки, возьми да и скажи от чистого сердца:
- Тебе с быстрого надо сниматься. Медленным.
И на дверь свою белую большим пальцем правой ноги указывает. Я посмотрел. На дверь. На палец. На носок дырявый.
Промолчал из вежливости, а тебе, малыш, скажу:
В ГРОБУ Я ВИДЕЛ ТАКИЕ ДВЕРИ
Дёрнул пару раз прежнюю зелёную дверцу и домой поехал.
Эх. Не те. Не те, всё двери, какие-то. Окна заколоченные. Сначала хорошо. Ржошь взахлёб. А потом плохо опять. В голове
судороги. И стучишь, и колотишься, а заперто. Найти бы такую, в которой всегда светло. И прохладно. Чисто.

Капли мутные ползут по стеклу вагона, точно слёзы+

Тут бы сказочку и прикончить. Но, подозреваю, малыш, что ты вместо того, чтобы домашнее задание по литературе выучить,
отпечатать розовый кружочек от горшочка на ягодицах и завалиться баиньки, всю ночь по сети лазал. И сейчас уже, как полный
знаток сетевой литературы мне выдашь своё нелицеприятное резюме:
- Что-то с середины у сказочки твоей интонация какая-то знакомая появилась? Уж больно на Диму Гайдука похожая?
И почувствую я себя, как Ося Бендер, который, написав гениальное стихотворение, вдруг сообразил, что коварный классик нанёс
удар свой, из-за угла веков.
- Ни что не ново под луной, - отвечу я тебе ещё одним расхожим афоризмом, и пообещаю сегодня больше не путаться со штампами.
Насчёт, Гайдука замечу, что человек он вполне приличный, хоть и на батюшку похож. А, что интонация похожая, так это мы просто
по одним дверям шастали. Вот их петли нам и напели.  
Когда я всё это уяснил себе доподлинно, а произошло это за секунду до того, как я дописал предыдущее предложение, получил
намёк, что рука моя иногда слегка вибрирующая, со сломанным мизинцем, а также сердце громадное и беспокойное, кому-то
небезразличны.
Чу!
Скрипнула. Скрипнула она, заветная дверца. Неужто откроется и приютит. Не отпустит. И не захочется тогда умирать. Потому что
будет, где жить.

Вечно.