Начало :http://udaff.com/read/creo/129027/

***


В СССР, где я родился не делили мир на черных и белых. Это правда, так что не все было так уж плохо при власти «комми». Правда в коммунизм сами советские комики уже не верили, а гонялись почем зря за югославскими туфлями и чешскими стенками, но негров в особую категорию никогда не выделяли.



Поколениями под винегрет из эмалированного тазика смотрели черно-белое кино «Цирк», где белокурая бестия Любовь Орлова поет колыбельную смешному чернорожему малышу.



Что такое бытовой расизм и вообще, «как стать расистом для чайников», я постиг уже приехав в Америцу. Это часть процесса натурализации – если пользовать американский бюрократический язык.

Хотя, может чуть раньше. Когда СРСР накрылся медным тазом и в наш советский русский Ташкент хлынули аляповато экипированные кишлачные узбеки. Мы оказали пришельцам сопротивление. Но вскоре Москова указала, что и мы тоже вроде как узбеки и не хер выйобываться. Так выгоднее для конъюнктуры. Так хочет Родина. А для русского родина это что-то постоянно требующее сакральных жертв.

Мы немного растерялись, но быстро опомнились и стали паковать чемодан –вокзал – куда повезет воткнуться. Обидно до сих пор, что нам, русским из республик СРСР нужно проходить через совершенно одинаковые препоны, что в США, что в родной России будто я пасынок, суррогатный невостребованный великой страной сын лейтенанта Шмидта.



***



Итак, господа присяжные заседатели, настоящую разницу между белым и черным цветом, я все же понял в Америке.



Черные живут только в больших городах. В массе своей компактно, ближе к центру. Там и вам ночлежки и бесплатный суп. А утром, когда в даунтаун приходят временщики – шикарные клерки и офисный планктон, в урнах у старбакса может допить ароматный кофе, привезенный в США со всех сторон света. Негры называют свои кварталы hood. Но правильное название – гетто. Гетто.

В гетто заправляет грязь, раздрай и отсутствие великой белой культуры, где мусор принято кидать точно в урну, траву газона регулярно подкашивать, а покосившийся забор немедленно ремонтировать и часто красить.



Наркотики, оружие, насилие и нищета – это вакуоли и хромосомы гетто. Это нутро. А снаружи - совершенно безумные прически вокруг да около стилей афро и дред.



Из причесок торчат гребни и, иной раз - электрические зубные щетки. Женщины в большинстве своем имеют короткие редкие черные завитки, более подходящие для паха и подмышек, чем для головы. Но они нашли выход – тонны самых разнообразных париков, целые спецмагазины париков, клея и масел. В белых районах нет магазинов париков, зато в черных!

Афробабы с примесью белой крови и более длинными волосами мажут волосню маслом для блеска. Чистокровные афробабы с редкими короткими кустиками, как верблюжья колючка в пустыне, сажают свои парики на специальный двухнедельный суперклей. Как они при этом купаются и моют ли голову вообще для меня пока загадка.



Из–за этих бесконечных париков споткнуться в гетто о чей то жуткий скальп, валяющийся на загаженной парковке вполне нормальная вещь.

Улицы заброшенных домов. Эбэндо. Покинутые гнезда. Пародия на счастье. Requiem for a dream.

Банк прогнал жильцов за неуплату, но те кто может платить вряд-ли захотят переехать в гетто, хотя здесь можно купить огромный дом тысяч за пять долларов. Честное слово на днях за девять тысяч видел трехэтажный прибыльный дом с тремя загажеными подъездами. Купить такой и сдавать – не ходить на работу больше никогда в жизни.Писать в старбаксе по утрам и спонсировать детский дом на Украине. Просто заселять такой надо солдатами прошедшими Афган, Айрак и Имарат Чеченистан, при чем заселять сразу с оружием и лицензией на отсрел негро.

Дома стоят пустыми, а пустота для дома хуже смерти, поверьте. Дом из которого изъяли душу рассыпается на глазах, как прокаженные с острова Молокаи в рассказах Джека Лондона. Это обратная сторона капитализма, который совсем не идеален. Самое большое гетто таких вот мертвых домов есть в Детройте. Кстати, о Детройте, крихитко. Умники в русской прессе пишут де город живет на дотации центра и вот вот умрет. Bullshit. Просто там столько негров, что даже мэр негр, а негры всю жизнь на фэлфере и дотациях. Город-негр, вот и все. По прибытию в США я был в Детройте или если читать название по французским правилам, как он и пишется –Детруа, частым гостем. Дело в том, что там нелегал мог получил водительские права не предъявляя документов о гражданстве. Единственная закавыка заключалась в том, что права не выдавались на руки, а высылались по вашему детройтскому адресу. Опять помогли украинцы – за пятьдесят баксов я пользовался почтовым ящиком в жутком районе Хамтрамик. Хамтрамики в основном были хохлы, поляки и почему подходящие к ним арабы. У нас тогда с пацанами было хобби – сафари по почтовым ящикам Детруа. Едешь по гетто и смотришь – вот заброшенный дом, а на нём новенький почтовый ящик с замком в масле. Вскрываем. Права не трогаем, а вот если повезет, можно найти бандерольку с печатью какого-нибудь фармацевтического заводика в Мумбаи.

В бандерольке заказанный в он-лайне транк для крупного рогатого скота – кетамин. Индия лидер по производству этой странной штуки. В маленьких дозах кета накрывает вас как кокс – быстро и энергично. А в больших – совсем другое дело – трип с выходом из тела и полным стиранием идентичности. Тут главное, вернувшись на Землю найти и нырнуть именно в свое лежащее на полу обслюнявленное тело.







Пару лет назад ,правда, лафа с детройтскими правами кончилась. Подвела перепись населения. По данным переписи населения оказалось, что в Детройте живут 1.86 миллиона человек, из которых водителями автотранспорта является аж девять миллионов человек.

Если человечеству удастся вылезти из накрывающей нас задницы, я бы огородил гигантское детройтское гетто и сделал музей под открытым небом, как это, наверное сделали в Варшаве.

Кстати, термин «гетто» берёт начало в 1516 году в венецианском Ghetto di Venezia — изолированном каналами участке земли в районе Каннареджо где предписывалось жить венецианским евреям. Так что гетто изобрел не Гитлер и не Линкольн. Русский вариант гетто назывался «черта оседлости» и его нам подарила просвещенная царица Кэт в 1791 году.



Еще в американской черте оседлости можно найти машины с кирпичами вместо покрышек – как у нас в девяностые. В магазинах можно увидеть электронную мобильную сигнализацию типа той, что в белом районе прикрепляют к новым смартфонам или ноутбукам на витрине, только здеся переносную звенелку крепят на вещи менее ценные – галлонные бутыли со стиральным порошком, например или дешевым калифорнийским вином с псевдоитальянским профилем на лейбе.



Люди одеты до безумия залуписто, но это выглядит нормой внутри гетто. За то за пределами своего грязного ватикана они сразу бросаются на глаза «нормальным людям» - прямо как прокаженные с острова Молокаи в рассказах Джека Лондона.

Не смотря на обилие пустующих домов в гетто полно бездомных, но на них мало обращают внимания. Многие из бездомных катят перед собой весь свои небогатый скарб уложенный в магазинную тележку – как улитки или черепахи.



Улитки покидают гетто утром – подкрепиться, и обменятся новостями в бесплатной суп-китчен, потом идут на работу – сшибать мелочевку по заправкам и сдавать пустые алюминиевые банки. Насшибав на пару бутылок дешевого пива, бормотухи «Дикая роза Ирландии» или несколько напасов крэка, хоумлес нигаз возвращаются в родную резервацию и спят прямо на улице, если тепло или в край гасятся в гадюшной ночлежке, это если уж совсем дубак.



Попадете в общественный туалет в гетто вас сперва подавит вонь – выделения у черных воняют иначе, чем у нас, белых крэкеров и бледных галет.



Видимо, это связано с несколько иным обменом веществ или еще чем. Но это не расизм, а самый что ни на есть научный факт. Черным проституткам, готовым отсрочить минио за десть долларов, так не нравится наш белый запах, что они иной раз давятся еще задолго до того, как мы дадим им повод захлебнутся.



Когда-нибудь я куплю гугл-очки, чтобы снять давящуюся расовой ненавистью негритянскую соску и мое видео разойдется миллионом тиражей. «Белый извращенец убивает балдой верующую сестру из питсбурского гетто. Тэги – жесть, отсос, интеррасовый секс».



Второй туалетный шок наступает у вас от того, что рулоны с туалетной бумагой закрыты в железные короба с амбарными замками. Как и свежие эмигранты из голодного края вроде нашего, негры пиздят туалетную бумагу и мыло. Все что плохо лежит. Не хочу никого обижать, но многие эмигранты-перволетки грешат этим необыкновенно. Это из-за них теперь фены в гостинице прикованы к стене ржавыми якорными цепями.

В геттовом макдоналде, где как и в любом макдоналде мира в мире можно заплатив за первый стакан лимонада, набрать второй стакан-добавку бесплатно, негры заправляют добавкой огромные галлоновые бутыли. Не трудись смотреть, галлон, друзья, это аж 4 литра.



На кладбище гетто можно увидеть граффити прямо на памятниках – принадлежность или наоборот позорное исключение из очередной уличной банды. «Спи спакойно, ты атамщен, бро». Или «Будь же ты и в магиле проклят, гари в аду, гребаный стукачь Джером Саливан!»



Уличных группировок типа Набережные челны- 92 здесь немало и менты, которые робко сюда заглядывают на редких полицеских крузерах, носят тонкие кевларовые броники с надписью Gang Unit.



Иногда можно увидеть совершенно безумные абассаки – например собак с подведенными черной узбекской сурьмой бровями или фонариком вместо фары на машине.



Гетто очень удобно быстро окружить ментами и тяжелой бронетехникой, если понадобиться. Эту схему обкатывали и в варшавском гетто, и совсем недавно, в Новом Орлеане. Там где объединили опыт двух злых гениев – к Гиммлеру добавился дон Августо Пиночет. Негров загнали на стадион, окружили войсками американской нацгвардии и оставили без воды и любимых чипсов.



***





Поначалу и неопытности я заигрывал с черными и их образом жизни. Мне казалось, они более свободны от власти закона и общественных правил, а именно к этому я и стремлюсь большую часть сознательной жизни.



Разницу в цвете обшивки мне указали сами черные:

«Ты белый и это неопровержимый научный факт. Станешь косить под черного брата – вылупишься в задрота типа Майка Джексона». Даже термин для таких защеканов есть «whigger» от «white» и «nigger».



Но, пасаны, я жеж Russian! – спорил я в ответ. У нас сроду проблем с неграми не было. С евреями, допустим, проблемы были, но так вот чтобы с черными, да век свободы не видать!



«Rushin?» - ухмылялись негры –«Where da fuck you rushin?» Им бы все в смехуечки или в дробный рэп обратить. А мне от блатных прибауток еще на родине тошно было. А тут еще рэп этот. Не люблю. Старею, наверное. А может вот так же в свое время презирали негритянский джаз, блюз и спиричуэл? Хотя блин как же можно сравнить рэп и блюз?

Старею.

Вскоре, правда я выбрал жизнь, порешил жениться, прекратил на долгие годы разрушительные эксперименты с трескучим крекинг-кокэйном, и негры на время покинули мою суетливую жизнь.



Чтобы держать опасные привычки в узде нельзя иметь знакомого драг-дилера ближе чем на двести миль от дома. Это продлевает жизнь как салат из отжатой морковки.



***





Моя первая американская работа была уборка пола в гигантском промтоварном магазине. Не было разрешения на работу, чтоб найти чегось поприличней. Нет до сих пор. Разрешение. На. Работу! Таким особям как я не разрешение на работу потребно, а приговор окружного суда.

Я приехал в штаты на правах Шурика, собирающего фольклор. Не дольше года. Ну, максимум – два. Промчаться от побережья до побережья, разобраться, наконец, с диалектами, а в английском вся музыка в диалект Женат я тогда не был и решил с целью бытового эмпириокритицизма отыметь черную раскладчицу товара из ночной смены. Звалась она Леташа. Что-то среднее между «Наташа» и «Летать». Леташа была вполне земной, она раскладывала собачью жратву на полки в отделе «Пэтс».

- Леташа, ну, Леташенька, приговаривал я изучая ее голые коленки – это же почти Наташенька по-русски! Леташины коленки были покрыты какими-то пигментными пятнами. Чернота у негров неравномерная и когда их женщины бреют ноги, выявляется ворох белесых пупырышков.

Перед самым перелетом через океан, я греб фантастический баблон и всегда носил в бумажнике пластинку терпкого афганского чарса. Эти два компонента позволяли вести образ жизни поместного казановы. Америка сразу деградировала меня в самый низ пищевой цепочки, но по упрямой привычке, даже инерции я вел себя точно так же как дома.

- А ты научишь меня по-русски?

Леташа спрашивала мягко, но испытующе. Потом в качестве дополнительной аргументации, низко, до совершеннейшего уже безобразия, склонялась к нижней полке узкого собачьего департамента. Я трепетал:

- Научу, Леташенька, обязательно научу, слаааденькая моя. Прямо на первом же свидании и начнем. Учиться.



***



Свидание было провальной лажей. У меня даже машины не было тогда.

Леташа добралась ко мне на поскрипывающем тормозной колодкой крайслере. Она сразу поволокла меня в рыбный кабак Рэд Лобстер. «Ошпаренный рак» - я бы так это перевел.



По старой привычке сибаритствующего мота, я позволил подруге заказать все, что пожелает ее пищеварительный тракт. Неминуемый счет вызвал чувство смутной тоски. Увы. Так же как дома я отжечь уже не мог физически. Требовалась подготовка.



Я вылетел из Ошпаренного рака, как из кастрюли с кипятком.



***



От свежего Джека Николсона Леташа вяло отмахнулась и выбрала променад по маллу. Жил я в ту пору в достойном дорогом и абсолютно белом пригороде. Чтобы потянуть хорошую белую квартплату мы жили втроем. Я, Толян из Тернопыля и Оксана из Львова. Когда мне становилось скучно, я передразнивал смешной украинский язык, который тогда считал просто изолганным русским.



Кроме отказа от кино в пользу шоппинга, будто я ожидал от раскладчицы собачьей жратвы интеллекта мадам Блаватской, меня еще и печалил факт, что я не совсем полностью понимаю ее беглую речь. Диалект черных называется «эбоникс», и я в те времена наотрез был не согласен с гипотезой оклендского университета, будто эбоникс это де самостоятельный язык. Я его тогда считал изолганным английским.



Должен вам признаться, за долгие годы я продвинулся в этом диалекте, однакож похвастаться, что полностью овладел - не могу до сих пор. Негры креативны, как отцы-хранители блатной фени. Они постоянно стремятся к тому, чтобы их не понимали белые.



В последнее время мне ежедневно приходилось общаться с черным дилером и я не всегда понимал, что же он несет. Иногда я просто сдавался – «Дюд (а мы звали друг друга не иначе как просто дюд), дюд, незападлу, ты мне это вот просто текстнуть не можешь?» Текстать эбоникс им приходится все же на английском, так что понятно каждое слово.



А как же жизнь обошлась со мной и Леташей? Как должно. Подруга оцепила за мой счет дорогущие найки в малле и больше на свидание не просилась. Я тоже особо не настаивал. Просто доживал дней шесть до зарплаты на милости добрых украинцев.



***



Если вы сидели в тюрьме, то точно знаете, как легко определить отсидевших в других людях. Тюрьмы и добровольческие батальоны оставляют пожизненную печать – там чужие, здесь свои. Черное и белое. Остальное – от лукавого.

Мы с Тони поняли друг друга с одного взгляда. Хотя он был черный и лет на двадцать старше меня. Наверное, потому что, он был олд-скул – штаны на жопу не слезали, рубашка не кричала баскетбольной символикой, на носу были очки с простыми стеклами – закос под лоха, а голову украшала недешевая кепка. Правда, кепку он носил задом на перед. От этого над его высоким умным лбом гордо, как буревестник, парил стилизованный кенгуру всем известного брэнда.



Я тогда только попал на новую работу, передвижную ярмарку, обувающую город за городом. Правда, поначалу вместо обещанного компьютерного отдела, усталый просроченный менеджер пихнул меня в отдел одежды. А вы знаете, что джинсы пакуют тюками по пятьдесят штук? А представляете, сколько весят этот тюки, особенно если в магазине несколько сот видов джинсни и все в тюках.



«В объятиях джинсни» - я призвал на помощь великого Гребещикова. Это тоже тюремное – когда стает совсем невмоготу, ты внутри стартуешь чат с Шекспиром или со смелым шаламовским майором Пугачевым. А еще наблюдение - вам ужасно трудно первое время в новой камере, лагере или новом месте работы, так? И откуда не возмись вдруг возникает какой-то человек, который абсолютно безвозмездно тебе помогает.

Иногда я думаю, это ангел-хранитель проламывает матрицу. Если бы Тони не помог и не показал мне пару хитростей, я гарантированно проломил бы в тот день свой тонкий поэтический хребет.



Просроченный менеджер цеплялся к нам целых три дня, будто обиженный судьбой дед доканы,вает в казарме свежего слабака салабона. Поэтому предложение Тони обложить компанию подоходным налогом не вызвала у меня и минутного колебания. Еще одна черта бывших заключенных и служивых – они быстро и эффективно организуются.



А дело-то было в Нью Джерси, прям через мостик от города-монстра. Тони водил желтый бокс-трак арендованный у смешной компании «Пенске». Мы встретились на заправке в паре миль от гребанной ярмарки и молча перекидали часть тюков в мою машину. У нас было два варианта сбыта краденной джинсни – Брайтон Бич – шангри-ла еврейских лавочников, выходцев из СССР и черный Бронкс.

Бич был намного ближе.



Как ни странно, прямо рядом с еврейским «бизнесом» благоухал пряный арабский магазинчик. Араб насмерть торговался за каждый цент, а я терпеть не могу мелочности в людях. Зато еврей сразу дал нужную цену. И только когда мы отъехали мили на три, Тони обнаружил недочет в шестьдесят баксов. Как и я, он из тех вечно небогатых авантюристов, которые редко пересчитывают деньги. Деньги за это на нас вечно обижаются и утекают к другим.

Тони приоткрыл бардачок Пенске где серебряной потертостью мрачно улыбнулся кольт. Взгляд Тони взвешивал: а не вернуться ли и не устроить нашему шустряку реконструкцию битвы у Шаар ха Голан? Заметив в моем взгляде колебание, он снова пересчитал деньги и махнул рукой. Пусть живет.



Так я в тот день определился с еврейско-арабским конфликтом и избежал возможной реконструкции шестидневной войны.

***

Пропажа джинсов в особо крупных размерах обнаружилась уже через два дня. Потертый менеджер наехал на Тони, а тот с удовольствием дал ему в скулу. В полицию наше руководство не верит, так что нас просто согнали в кучу и объявили, что Тони есть опасный преступник, изгой и, возможно, террорист. Любое содействие Тони – как, например, укрывательство его нежелательной персоны в номере гостиницы повлечет немедленное увольнение.

А вы знаете как сказать «увольнение» по-американски? Терминэйшн. Так же, как и «уничтожение».

Кацман уничтожил меня за три недели до рождения ребенка.



***



Не смотря на угрозу полного истребления, я прятал Тони в своем номере почти сутки – до конца сорочинской ярмарки. Старому гангстеру нужно было попасть домой, в Детройт, а это почти по пути со мной. До моего города, а там уже на Серой Гончей рукой подать. Детройт - состоявшийся музей городских джунглей под открытым небом. Пескову, Дроздову и Сенкевичу в советское время стоило бы приехать сюда и снять передачу типа «в мире животных» - слишком уж много в даунтауне Детройта негров. Они слегка разбавлены арабами и почему-то поляками.



В паре кварталов от автобусной станции быстрых серых собак, я решил угостить Тони хорошим стейком – на прощание. Увидимся ли еще?



В обшитом деревянной панелью зале висели портреты кенгуру и профиль Австралии. Все посетители стейк-хауса, а также официанты, повара и уборщики были носителями бремени белого человека.

- Not exactly a brother-friendly place, huh?

Тони сказал это нарочито громко, заставив вздрогнуть посетителей в соседней секции. Белые люди напряглись, будто он вот прямо сейчас собирался вытянуть волыну и методично сдернуть с них бремя ювелирных излишеств.



А волыну он и правда - вытянул. Во время десерта. Пожаловался, что едет домой с пустыми руками, да и уступил ее мне за две зеленые бумаги.

Когда он ушел на автобусную станцию, я еще какое-то время мастурбировал стволом в кармане, привыкая к странному чувству безбашенной силы, которое поначалу кружит голову всем начинающим энтузиастам огнестрела.

А еще мне стало стыдно за себя. До этого момента я и сам относился к черным с недоверием и опаской, изучал их как букашек на предметном стекле скандальной дарвинской теории. Наверное, пришло время признать их такими же людьми, как и я сам.



***

продолжение следует