Поезд с грохотом мчался по тоннелю, сидящие и стоящие люди слаженно покачивались. Все были какие-то расфокусированные, никто не глядел в бурую темноту за окнами; лица устремлены либо в яркий экран смартфона или планшета, либо в никуда. Игорь занимал место в конце вагона и мог наблюдать точно такие же покорно качающиеся туши за стеклом соседнего. Рядом с ним сидела девушка с беленьким айфоном. От скуки он периодически заглядывал туда, в меню, где незнакомая соседка постоянно что-то листала. Когда он переводил взгляд с яркого экранчика на содержимое вагона, всё казалось слишком тусклым и сумрачным, как мельтешение пыльной стены с проводами за окном. Даже реклама, наклеенная возле дверей, не столько призывала к покупкам, сколько просто чем-нибудь дразнилась. И он снова прилеплялся глазами к устройству в руках у девушки. Она не играла в игры и не читала, а периодически запускала плеер, сворачивала и бесконечно перелистывала перламутровыми ноготками, похожие на разноцветные прозрачные леденцы, иконки,  потом снова что-то переключала в плеере, лазила по меню, добиралась до списка контактов, листала его, выходила и опять разворачивала плеер. Циклический процесс завораживал. Звуки голосов, шум поезда в тоннеле ушли на задний план, и теперь Игорю казалось, что он даже слышит мягкий шелест ноготков, когда палец соприкасается с сенсорным экраном. Поезд уезжал всё дальше от центра, толпа редела. Но его взгляд по-прежнему беззастенчиво полз к электронному сиянию и торопливым наманикюренным пальчикам. Шелестели ноготки, мелькали иконки, Игорю было хорошо и уютно. Иногда с головы вниз, на шею, плечи и спину сбегала приятная волна мурашек, как в детстве, когда в младших классах к нему, сопящему над тетрадкой, склонялась молодая надушенная учительница. У неё тоже был перламутровый маникюр, пластмассово шелестевший от соприкосновения с партой. Услышав «Следующая станция — Выхино», он не встал и не направился к выходу, а поехал дальше. Периодически девушка откладывала телефон. Она поворачивала его надкусанным серебристым яблочком вверх, сжимала в обеих руках, клала их на колени, недолго рассеянно смотрела перед собой, но потом снова включала подсветку экранчика и возобновляла своё завораживающее бессмысленное перелистывание. А Игорь мечтал о новогодней домашней суете с блестящей ёлкой в тёплой душноватой квартире, пропахшей супом и линолеумом, и о металлической коробочке с леденцами из детства. Наверняка их можно где-то найти, сейчас всё можно найти, к тому же, в последнее время пошла мода на ретро, куда прочно волши совок и девяностые. Но, чтобы вновь оказаться во всплывшей в памяти квартирке, нужно было проехать несколько сотен километров. Да и обветшалость, как интерьера, так и живущих в ней родителей, могла теперь породить разве что тоску, но никак не то детское состояние защищённости и восторженных ожиданий.
Во внутреннем кармане пальто у Игоря лежал потёртый кнопочный телефон «Нокиа», к нему уже было нереально найти новый аккумулятор, а потому его скоро пришлось бы менять, ведь заряда хватало от силы на день, и то, если мало звонить. Для своего времени тот был крут, благодаря полифонии и камере, а потом превратился в просто функциональную вещь, о которой не обязательно помнить, пока она не подаст голос. Игорь смотрел на Яндекс маркете новые модели, читал о них отзывы, что-то себе даже подобрал, по старинке с кнопочками, только ноги всё не доходили до «Связного».
Когда девушка резко поднялась и проследовала к дверям, он поспешил за ней, но смартфон нырнул в сумочку, и чары развеялись: это была просто очередная девушка в блестящей шубке и платочке, сейчас таких в метро много, и ничего завораживающего в них нет. Их торопливая, как бы на всё досадующая, походка даже малость отталкивает. Впрочем, так в метро ходят почти все. Вот и сейчас, когда он начал отставать от девушки, в него врезалось сразу несколько человек. Игорь резко повёл плечами, вероятно толкнув недовольного, и пошёл на поезд в противоположную сторону.

Так в жизнь Игоря пришло решение о покупке айфона. Именно оно подразукрасило будничное зимнее утро следующего дня. Выходя из дома и чмокая ни о чём не подозревающую Настю, выезжавшую обычно чуть позже, он с охоткой влился в утреннюю метротолкучку, прихватил на входе бесплатную газету, и вычитывал в ней только хорошие новости. В офисе, напрочь позабыв о перекурах,  Игорь споро взялся за неотложные дела, без всякого внутреннего сопротивления обзвонил проблемных клиентов, ближе к обеду выгадал минуту, чтобы в инете почитать о выбранном девайсе, около семи попрощался с коллегами и бодро помчался в выбранный мобильный салон. Игорь знал, что брать будет последнюю модель, зачем мелочиться, вещь солидная и не дешёвая, вдруг аккумулятор полетит или ещё что, наверняка тут как с компьютерным железом; чем новее, тем проще что-то заменить и устранить проблему. У айфона был здоровенный экран, да и сам он отличался от увиденного у девушки, еле помещаясь в увесистую игореву ладонь, словно тот держал в ней плитку шоколада. Но когда продавец его распаковывал для проверки, Игорь еле удержался от порыва скорее ухватить вещицу, как в детстве, завидев у сверстника какую-нибудь интересную хреновину, вроде пистолета с пистонами или тетриса. Тут же в аппарат, именуемый «фаблетом», и представляющим собой нечто среднее между телефоном и планшетным компьютером, была вставлена его основная симка, и уже на обратном пути, примостившись у дверей, он пополнил ряды людей, уткнувшихся в свои электронные придатки, ну а «Выхино» объявили даже раньше, чем ему бы хотелось. Он вздрогнул и чуть не выронил сложно удерживаемый одной рукой смартфонище, с навязчиво всплывающими иконками в меню которого пытался совладать, уверяя себя, что это после своего старого аппарата он так на них раздражается, но вскоре привыкнет, ведь сенсорниками сейчас пользуются все. Кажется, во время своих манипуляций, он задел кого-то из сидящих. Игорь обернулся с извинениями и, опустив взгляд, увидел странную неопрятную девушку с застывшим лицом и тёмными кругами под глазами. В руках у неё был древний кнопочник с монохромным дисплеем, на котором она, полностью игнорируя внешний мир, торопливо и навязчиво набирала сообщение. В глаза бросилось, что в сообщении присутствует длинное матерное словно. Игорь спрятал во внутренний карман свой айфон, боясь оторвать от него руку и, растолкав входящих в вагон, вышел на станцию. Айфон Игорь приобрёл в кредит.

Дома по закону подлости Настя, прикормив его печёным картофелем с грибами и сыром, завела речь о ремонте. Из прошлых бесед Игорь знал, что доводы о бессмысленности подобных манипуляций на съёмном жилье, из которого они могут быть выставлены в любой момент, её мало интересовали. «Все так живут и все делают», — было её главным аргументом. Ей хотелось другие обои, потому что эти, хоть и чистые-ровные, «уже надоели»; ей хотелось кухонный гарнитур в едином стиле, потолок с точечной светодиодной подсветкой, арку из коридора в кухню. Хозяйка, как назло, такую инициативу только приветствовала. Пребывая в благодушном расположении духа после покупки приятного на ощупь яркого айфона и вкусной еды, Игорь уступил своей сожительнице. Она же искренне разделила с ним радость приобретения эпловской штуковины и сообщила, что уже всё подсчитала, и в рассрочку выходит только кухня, но раз он потратился, она возьмёт её на себя. После чего они отправились смотреть фильм на большом домашнем кинотеатре, позабыв о серой бесконечности московской зимы.

Спустя месяц эксплуатации, Игорь так и не привык к сенсорным кнопочкам-леденцам, набирая сообщения, всё время боялся промазать пальцем мимо нужной буквы, не привык и к навязчиво всплывающим менюшкам, в которые он случайно попадал пальцами, к необходимости уже под вечер заряжать штуковину. Когда раздавался сигнал вызова, он, прежде чем разблокировать аппарат, долго тупил, нелепо тыча пальцами в экран, и чертыхался, когда гироскоп в неподходящий момент поворачивал изображение. Может быть, поэтому свой последующий денежный взнос он буквально оторвал от сердца, внезапно с сожалением вспоминая об отпуске, на который тоже бы не мешало что-то отложить. Нет, наблюдать со стороны, как ковыряются в менюшках айфона тоненькие наманикюренные женские пальчики и владеть им — совершенно разные вещи. Владение оно как-то тяготит, обязывает, и детско-новогодние ассоциации развеиваются сами собой. Даже наоборот, ты ощущаешь себя старше своих двадцати восьми, эдаким солидным родителем, у которого есть чадо, нуждающееся в регулярных финансовых вливаниях и требующее, пусть даже и безмолвно, постоянно о нём помнить. И эти обязанности не подразумевают путей к отступлению. Однако это ещё больше привязало его к айфону, потому, что вылилось в жалость. «Вот она вполне качественная, исправно и честно выполняющая заложенные в неё функции хреновина, — думал Игорь, — а я хочу её о стенку грохнуть или сдать и денежки вернуть. А она-то в чём виновата?» Он брал в руки «хреновину», вертел, включал экран, лез в меню, прокручивал его характерным размашистым жестом, глядя, как послушно мелькают разноцветные иконки. «А сборка какая, а качество. Цельный алюминиевый корпус, сапфировое стекло на камере, кнопка-сканнер отпечатка пальца, чётенькое разрешение экрана, звук... Трудолюбивые китайцы, чтобы прокормиться, всё это кропотливо собирали, ну так чего жлобствовать-то?» Да и просто приятно в него впериться в том же метро, чтоб не смотреть, как бессчетное множество такого же, как он, «офисного планктона» усиленно пытается не спать или соперничает за сидячие места. Пришёл на работу, а почта уже проверена. На большинство писем даже ответить в дороге удавалось. И внизу приписка: «Письмо отправлено с помощью iphone». Коллеги её заметили, поздравили Игоря с обновкой, многие были любителями «яблочной» техники, и теперь подходили к нему не только по делу, но и поболтать о телефончике. Как ни странно, это сближало. Что, конечно, неплохо. 

На новогодних выходных Игорь с Настей привели в порядок кухню после въехавшего в неё гарнитура, убрали строительный мусор после устройства арки, съездили к родителям и подарили им мультиварку, много гуляли по торговым центрам, где его спутница надолго исчезала в примерочных. В один морозный денёк он выбрался покататься с другом на лыжах. Друг, отчасти шутя, но всё же сетовал, что недоволен жизнью, что вроде бы дочка родилась, они взяли ипотеку на выгодных условиях и наконец-то отселились от родителей в просторную современную двушку, а уверенности в завтрашнем дне, впрочем, как и радости от того, что всё идёт как надо, у него нет. Игорь за пивом тоже хотел было признаться, что начал париться о чём-то подобном, и случилось это после покупки айфона, но решил, что причинно-следственная связь покажется другу слишком шизонутой и промолчал.

В феврале Игоря сократили. Сократили слово такое, совково-перестроечное, не вяжущееся с современными пластиковыми офисами, хоть и располагались они зачастую на территориях бывших НИИ или заводов. Но после кризиса и скачка доллара их канцтовары действительно стали продаваться хуже. Основными закупщиками были разные фирмы, нуждавшиеся в продукции со своим стилем, теперь снизившие траты и решившие обходиться без ручек и ежедневников с логотипами. Игорь расстроился. Не столько памятуя о кредите, сколько из-за того, что был неплохим менеджером и базу клиентов нарабатывал не один год. Уволили почему-то именно его, приносящего компании денежки, в то время, как, по его мнению, однозначно лишними была половина, если и не все девушки из отдела персонала. Сейчас, когда к ним почти не заявлялись новые сотрудники, за исключением периодически меняющихся курьеров, эйчарки откровенно скучали. Отработав положенные две недели и получив расчёт, Игорь заперся в кабинке мужского туалета, сфоткал айфоном свою задницу и отослал снимок на адрес отдела персонала, поставив в теме письма, слово «Резюме». Эти, вечно перемещающиеся стайкой, расфокусированные цыпочки с психологическими дипломами, слишком тормозные, чтобы, догадаться, чьих это рук дело. Но было бы весело, если кто-то из них, открыв вложение, грохнулся в обморок.
Он ожидал Настю дома, чтобы «обрадовать», она же, как назло, где-то задерживалась. «Опять на распродажах», — впервые с досадой подумал Игорь, хотя ранее это её «девочки должны себя иногда радовать» воспринимал, как нечто само собой разумеющееся и не особо вдумывался, а может ли быть иначе. «Должны... иногда... А иногда, это сколько? Два-три раза в неделю, по несколько пакетов хрен знает чего? Я вон в кой-то веки мобилку сменил, и до сих пор совесть мучает». Получается, Настьке, как наркоману, нужна была всё новая и новая доза радости. Причём, ей была не судьба радоваться тому, что уже купилось, потому она вновь отправлялась на охоту за всем, что ещё не перешло в её безраздельное владение. В холодильнике дожидалась выходных жестянка светлого пива. Он утащил её, завалился с айфоном на диван, и набрал в браузере слово «шопоголизм».
Настя вернулась в десятом часу с яркими бумажными пакетиками и устало осела на обувную скамеечку в прихожей. Сообщение об увольнении приняла ровно, удивилась, что не сказал раньше, когда ещё «отрабатывал», а то она не знала и «накупила всякого». Игорь был тронут её самокритикой, раскаялся в своих претензиях и сразу после ужина пошёл за ноут писать резюме.

Предложения приходили, и даже много. Но либо ничего значительного,  либо от солидных контор, где не столько искали нового работника, сколько просто пытались чем-то занять менеджеров по персоналу, заставляя их собеседовать людей и складировать заполненные анкеты «для количества». После пятой такой беседы Игорь добавил пометку в резюме, что «готов общаться только с руководством отдела или организации, предстаителям hr просьба не беспокоиться». Он даже куда-то устроился, где действительно, бабулька-кадровичка не предлагала ему десятистраничных тестов, а просто отвела к руководству. Но Игорь свалил, не проработав и месяца; в конторе царил бардак, и ему, по сути, пришлось бы нарабатывать клиентскую базу с нуля, а потом самому же краснеть перед заказчиками за отсутствие заявленного качества и косяки со сроками. С тех копеек, что получил там, был сделан очередной взнос за телефон. Это выглядело абсурдно: вещь была настолько его и уже чуть пообтёрлась корпусом, но Игорь был за неё кому-то должен. Ну а жить приходилось на небольшие сбережения.

Настя по-прежнему радостно упархивала за покупками. К концу месяца она, как ни в чём ни бывало, полезла в тот шкафчик стола, куда Игорь обычно сгружал часть зарплаты. Это у них называлось «общий бюджет». Как джентльмен и добытчик, он не претендовал на её получку, годившуюся разве что на мелкие расходы проезд-обед-косметика. Поймав его вопросительный взгляд, Настя взялась объяснять.
— Хотела в Летуаль сходить, у них сейчас скидки хорошие...
Он всегда считал подобные дискуссии жлобством, но на этот раз не сдержался:
— Слушай, у тебя же столько всего, наверняка этим можно обойтись. Может, чуть-чуть потерпишь? Сейчас просто не самый лучший момент, к тому же, у нас кредиты. Или тебе нужно что-то конкретное?
— Да. Конкретное. Ну ладно. — Наська обиделась. И, хотя у Игоря на душе скреблись кошки, он принялся, валяя дурака, её тормошить, чтоб не дулась. Но, когда ему почти удалось вылепить на её губах улыбку, он совершил ошибку, сказав «Ты у меня и так самая красивая, ну нахрена тебе всё это?» Она снова замкнулась, сначала ушла в ванную, потом демонстративно принялась за уборку, потом созвонилась с подругой и исчезла с ней до вечера, а ночью отвернулась к стене. Ощутив себя капризным мудаком, Игорь полез обновлять резюме и удалил из него фразу про персональщиков.

Позвонили. Пригласили. Проводили в совещательную комнату и велели подождать. Про контору он почитал, она понравилась. Тоже канцтовары. И нужен был им старший менеджер закупок. Человек с его опытом, по мнению общавшейся с ним по телефону девушки-персональщицы, непременно бы справился. Она поинтересовалась, устраивает ли его зарплата. Зарплата была хорошая, даже если рассматривать один только оклад, а уж если брать с процентами, то прямо дар судьбы. Но об этом нельзя было кричать, поэтому он просто спросил, когда приходить на собеседование, немного удивляясь, что они заинтересовались его никогда ни чем не руководившей кандидатурой. Обговорили время, и вот он пришёл.
Офис был симпатичный и находился в большущем зеркальном бизнес-центре. Игорь даже злорадствовал, ведь предыдущее его место работы, где он честно отпахал четыре года, располагалось на задворках депрессивной промзоны, в закоулках которой деловые торопливые люди в костюмах смотрелись нелепо. Они как будто играли в бизнес, имитировали. Здесь же всё было по-настоящему. Внутри — интерьер в едином корпоративном стиле. Ресепшн-девушка сидит за стойкой на фоне огромного подсвеченного логотипа, и никаких тебе фикусов в кадках и вырезанных бумажных снежинок на окнах. Ожидая собеседования, Игорь размечтался. «Раз не торопится, значит точно не девка будет, а кто-то позначительнее», — размышлял он, поправляя ворот надетой по случаю Пьер-Карденовской послосатой рубашки, «отсюда вывод, что возможно, меня возьмут... Чего не взять-то, в резюме всё написано, не устроил бы опыт, проигнорировали бы и всё. Тем более, ещё с десяток таких же за дверью не мнётся. Точно заинтересованные». Он уже представлял, как подарит Настьке банковскую карту, «чтобы мой котя был самостоятельный и ни за что передо мной не отчитывался», как выплатит кредит за мобильник и кухонный гарнитур досрочно, к весне себе и ей купит хорошие велики с дисковыми тормозами, а потом, может, будет потихоньку просматривать варианты квартир ближе к центру, а то его достало по три часа ежедневно проводить в подземке. Лучше прийти домой пораньше и на велик. А можно и на работе поторчать, себя показать. Всё-таки руководитель, ответственность, инициатива... Открылась дверь и в просторную комнату, словно на званый ужин, вплыла высокая тоненькая девушка от силы лет двадцати двух. В скованной позе она заняла место на противоположной стороне столика и зашуршала папкой с бумагами.
— Башмаков Игорь, я так понимаю? — она заученно улыбнулась. — Очень приятно, я старший менеджер по персоналу компании «Бумтрейд», Инна. Расскажите, пожалуйста, о себе...

«Взять за тонкую шейку и придушить», — думал Игорь, вылетая в уличную суету из зеркального новодела и торопливо на ходу вставляя в зубы сигарету. Ветер мешал её зажечь, пришлось остановиться. Только тогда он понял, что прилично утопал от спуска метро и затрясся в приступе невесёлого ржача, ведь офис рядом с метро — это ещё одно преимущество. У него в айфоне есть карта, поэтому он пойдёт до следующей станции, а заодно и успокоится. Потому, что эта пустоглазая Инна его бортонула. Её смутило, видите ли, что у него пробел в сроке работы аж целых полтора месяца! «И... что же... вы...  всё это время не работали?» — будто уличив его в чём-то постыдном, но в то же время, сочувствуя его слабости, спросила Инна, и при этом её, чуть удивлённые по умолчанию, девичьи глазки округлились ещё больше. Он растерялся и всё так же глупо, псевдолюбезно улыбаясь, как, впрочем, и она, разведя руками, выдавил какую-то муть. Мол, ждал, когда подвернётся что-то стоящее... И даже забыл упомянуть ту шаражку, опыт в которой ему, естественно, за такой срок, никак не задокументировали. Больше вопросов у Инны не возникло. Видимо, на тренингах их хорошо натаскали отсеивать лузеров; определённо, мужик, который ищет работу целых полтора месяца, не достоин почётного звания сотрудника их компании. Интересно, что все эти тёлки будут делать, если их самих по каким-то причинам уволят, и работёнка на замену прям сразу не подыщется? Резать вены? Вешаться? А если вдруг кто-то из них во время важного совещания подвернёт ногу и растянется на полу, сверкнув трусами или, ещё лучше, зычно пёрнет? Нервный срыв, психушка, отделение для буйнопомешанных? Шаг в право, шаг в лево — расстрел? Тоталитарный режим в собственной голове? Каждый поход в туалет по большому — маленький конец света? Игорь мчался сквозь толпу, расталкивая и ненавидя тех, кому было куда спешить. Обессилев, плюхнулся на лавочку в сквере, достал айфон, чтобы сориентироваться по карте.
Рядом с ним присел дедушка, попросил закурить. Игорь протянул пачку.
— Лучше б книги читали, чем в этом энтарнете вашем сидеть, — неожиданно проскрипел дед, кивая на чудо с экранчиком. — Или просто вокруг посмотрели. Весна скоро, воробьёв вон полный куст набилось...
Игорь рассмотрел своего собеседника. Дед как дед. Неожиданно для себя после глянцевого минималистичного, пахнущего кондиционером и духами офиса и беседы с девицей, имевшей до безликости смазанное идеальное лицо, он понял, что дед — красивый, колоритный. И разговаривает он нормально, по-русски. А то заладили «на данный момент, наша компания, не готова...» У деда ботинки пыльные, пальтишко заношенное, рыхлый нос пьющего человека. Большой, нормальный нос. Сюда бы ему синицу или воробья посадить...
— У меня тут карты, отец! Удобно!
— Зачем же тебе карты, ты что, заблудился?
— Заблудился.
— Так у людей спроси! А то ходите все, как роботы с этими экранчиками. Говорить разучитесь. Внук мой только с учёбы, сразу за компьютер. И так все выходные может просидеть.
— И то правда. Нехорошо. До метро ближайшего как дойти?
— Как, как... Прямо! С километр где-то. Потом перекрёсток будет.
— Спасибо, отец. Ты зря на телефончик-то бочку катишь. У меня тут и книжки и фотокарточки. Всё в одном месте.
Вместо ответа дед заклокотал и харкнул мимо урны.

Ну а Игорь впал в депрессию. Будто все свои силы потратил, чтобы дойти в тот день до метро. Дома же, как рухнул на диван, так и пролежал там ещё два месяца, то ковыряясь в айфоне, то играя в игрушки за компом, а то и с пивом. Теперь он не пил для настроения, он именно бухал до тяжёлых отрыжек, переполненного мочевого пузыря и каруселей в голове. Потому, что каждый раз, когда нужно было себя как-то осознать, вспоминалась Инна, сочувственно изрекающая «Извините, но в данный момент наша компания не готова ... ». Она младше его, она ни хрена не понимает ни в закупках, ни в продажах. И, не смотря на своё психологическое образование, она вряд ли бы смогла разруливать разные неудобные ситуации так, как это делал он, потому что там надо человека чувствовать, головой думать, а не по бумажке вызубрив долдонить. Подкараулить бы её после работы, затащить в подъезд и заставить петь корпоративный гимн! Игорь рычал, хрипел, накрывал голову подушкой и проваливался в сонное забытье. Потом мог посреди ночи проснуться и, дабы не будить Настю, на чью зарплату они сейчас жили, пойти с телефоном на кухню, серфить в инете, чтобы вдруг нечаянно не осознать себя здесь и сейчас и снова не вспомнить сочувственные интонации Инны. Настя же не роптала, надо отдать ей должное. Правда, от подсовываемых ею книженций о позитивном мышлении, становилось ещё гаже. Он сразу себе представлял начитавшуюся подобного бреда, очередную Инну, которая, не глядя на его опыт, отсекает ему все пути к желаемой должности, потому что у него, видите ли, закрытая поза или, может быть, его пристрастия в одежде выдают в нём меланхоличного интроверта, не способного проникаться командным духом в должной степени. Можно попытаться ей угодить, но ведь кушать хочет множество разных авторов, и сложно подгадать, чем именно будет замусорен черепок у очередной его вынужденной собеседницы. М-да, вот подумаешь такое, и снова хочется либо раствориться в светящемся экранчике, либо к бутылке и в отруб.

Игорю давали в долг товарищи, кто-то из бывших коллег. Причём, настолько охотно, что приходилось бороться с искушением назвать сумму побольше. Но в преддверии лета, когда солнце заливало светом всю квартиру, и не было от него спасения, Игорь окуклился окончательно. На выплату за кухню Настёне что-то всё же отстегнул, давая понять, что, несмотря на его вынужденную праздность, у него всё под контролем, а взнос за айфон не заплатил. Ему позвонили сначала на старую работу, перепугались, узнав, что он с нового года там не работает, каким-то образом разузнали домашний номер родителей, подняли матери давление и лишь потом вышли на связь непосредственно с ним. «Я пойду в банк и узнаю, кто это сделал, потребую разобраться, какое они имеют право», — негодовал Игорь. В банке с ним обращались подчёркнуто вежливо, но он всё равно чувствовал, что выглядит в их глазах дерьмом и ничтожеством. Причём, очередным ничтожеством, бубнящим что-то про обстоятельства. У них у всех обстоятельства. Перед ним в коридоре толокся затрапезного вида мужичонка, недовольный, что его долг продали коллекторам. Игоря поразила его праведная манера держаться, словно это банк у него что-то занял. Обязавшись внести сумму в течение трёх дней, он распрощался с похожей на Инну зомби-девушкой. «Смотрит на меня, а сама, небось, думает, что за лузер. Уж её-то хахаль оплачивает свои кредиты вовремя...» С такими дурацкими мыслями он оказался дома  в одиночестве, и теперь виновник конфликта тихонечко заряжался на тумбе и прилежно испускал радиосигнал, глянцево поблёскивая красиво завальцованным экранным стёклышком.
«Продать тебя, что ли?» — подумал Игорь в сердцах. Ведь нелепица вышла. Он мог его купить без всяких там кредитов, просто на тот момент от зарплаты мало осталось; расплатился с хозяевами, Насте что-то понадобилось к зиме, аванс и ушёл. Можно было по пол зарплаты откладывать два месяца и тогда вышло бы без напряга. Но захотелось поскорее, как любит говорить Настя, себя порадовать, видите ли... А тут ещё кухня, ремонт и маразм с работой. Они и раньше брали кредиты, и нормально всё выплачивали. Телефон в хорошем состоянии, можно продать тыщ за сорок пять. Этого хватит на досрочное погашение и на пожрать. Обидно, конечно, что в итоге он останется и без денег и без вещи, но...  Сам, поди, дурак. Разумеется, жалко. Все эти новёхонькие вещички-девайсики специально создаются такими, чтобы у тебя срабатывал хватательный рефлекс, и ты кайфовал уже от одного того, что держишь их в руке; привычно, приятно, понтово... Офис, толкучка в метро, дом, офис, толкучка в метро, дом... Надоедает. Будни хочется чем-то разукрашивать, особенно зимние. Дружбаны его уже не один сменили, таким же не выигрышным макаром продавали даже автомобили, а он что-то парится, будто это ребёнок, живой и на всю жизнь. Игорь решил сделать красивые и подробные фото своего айфона, пока он один, и в квартире много дневного света, но с вывешиванием объявы повременил.
Катить на обожаемую Настёну бочку за жизнь не по средствам, до сих пор не приходило ему в голову. Помимо работы у неё было ещё и приносящее доход хобби. Она вела на ютюбе видеоблог о своей жизни, красоте и психологии. Частенько вечерами, когда он за ноутом смотрел кино или игрался, она ставила на штатив камеру и рассказывала о своём опыте использования различных косметических средств, поднося к объективу всевозможные баночки-коробочки. Просмотров такие ролики набирали много, а с рекламных вставок капала копеечка, выливающаяся в ощутимую месячную прибавку к зарплате. Подсчитывать же средства, потраченные на приобретение баночек-коробочек — не по-мужски и мелочно. У человека хобби. Но в выходные, во время привычной ненапряжной прогулки по Афимолу, он почему-то начал на неё досадовать. Да, если начистоту, он вообще не хотел идти, а просто поддался на справедливые уговоры о необходимости развеяться. Наверное, просто развеиваться надо было несколько иначе. Съездить на Курский вокзал и посозерцать там выползших на солнышко бомжей и алкомаргиналов, дабы осознать, что у тебя всё ещё не настолько хреново. Они же ходили по бутикам, выбрали Насте какие-то летние платьишки. Потом она затащила его в мужское и показала «симпатичную рубашку, ходить на собеседования». Игорь на рубашку согласился, но уже начал киснуть. А пока ждал её возвращения из косметического отдела, вкушая у фонтана мороженное, совсем сник. «Ну, вот мороженное... Обычное водянистое, ванильное... Я отдал за него двести рэ, а на улице в палатке мог взять жирный пломбир не дороже тридцатника», — подумал он. А ещё вспомнил, что покупки они делали вскладчину: часть средств её, часть — снова у кого-то одолженных, его. Игорь огляделся: фонтан бодренько шумел, витрины блестели, нарядные люди дефилировали. Он впервые почувствовал себя не в своей тарелке в таком привычном для столичного досуга месте. Он вспомнил, что на улице, на грязных клумбах уже давно зеленеет травка, и солнце, которое хоть и слепит глаза, а всё приятнее искусственных источников света и витринного глянца. Вот он, здесь и сейчас, могущий встать и пойти гулять в ближайший парк, уточек у пруда кормить. Заглянув, не стоит ли Настя уже на кассе, он тихонько свалил, следуя за своим порывом. На карте поблизости быстро нашлись Краснопресненские пруды с уточками, и там, завидев молодую семейку с детьми и великами, где отец был явным добытчиком и наверняка без скрипа содержал всех четверых с ретиривером в придачу, Игорь закупился пивом. А ведь ещё надо было ответить на звонок Насти и объяснить, куда он пропал. Но Игорь не мог объяснить, а просто перевёл айфон в беззвучный режим и продолжил свои блуждания. Здесь же, вечерком он и придумал повеситься на ремне от брюк. Когда детишек уже уведут спать. С утра его обнаружат дворники таджики и сообщат. куда следует. До вечера не досидел, припёрся домой пьяный. Настя истерила. У них состоялся «серьёзный разговор», она заставила его признать наличие депрессии, вытянула из него обещание сходить к «хорошему психологу», которого уже нашла. Бедная девочка, она решала проблемы, как умела, на неё не следовало сердиться за такую инициативу. Тем не менее, Игорь заметил, что на кровати валялась приличная гора недоразобранных покупок. Получается, она, обнаружив его отсутствие, продолжила свой «шоппинг»? Среди вещей синела ровно разложенная «рубашка для собеседований». Утром ему действительно позвонили и пригласили ближе к обеду собеседоваться, он согласился и надел эту злополучную рубашку, плохо скрывавшую животик и даже через это придавшую ему солидности. В солидности Игорь усмотрел издевательство. Вышел, жуя мятную жвачку, которая, он надеялся, перебьёт перегарный душок, и, хотя двигался вполне целенаправленно, вместо очередного офиса, снова оказался возле прудов. На этот раз всего с одной банкой пива для опохмела и с булками для уток. Одну из них он действительно скормил пухлым покрякивающим организмам, а другую отдал заскорузлому бомжу, сутуло сидевшему на краю водоёма. Когда он протянул её, на удивление не пропитой, хоть и грязный человек, изобразил улыбку и посмотрел из-под сальных волос ему прямо в глаза, и было в этом взгляде предельное и безраздельное понимание: «О, и тебя система выплюнула? Поздравляю...» Булку забрал, словно пожал руку в приветствии и тут же принялся жевать сам и подбрасывать уточкам.
— Видно в понедельник нас, мама родила... — проговорил непонятно кому Игорь.
Назначенное для беседы время уже прошло, Игорю никто не перезвонил, узнать, не запаздывает ли он. Значит, опять незаинтересованное лично в нём hr-зомби собирало анкеты, дабы оправдать своё присутствие. Зато скоро будет звонить Настя. Что ж, ей можно и соврать, сказав, что ходил, и ему, как всегда, «обещали перезвонить».
Вечером Настя хвалила его, что собрался, что надел рубашку. Сообщила, что звонила психологу, и его примут на следующей неделе. А Игорь думал, что враньё — дело одинокое. Оно воздвигает стену между тобой и близким тебе человеком, и это неправильно. Ещё Игорь понял, что больше не может ходить на собеседования и тихонько удалил свою анкету. Он вставал, когда Насти уже не было, и уходил бродить по городу, потому что внезапно начал много и интенсивно думать обо всём подряд, периодами чувствовал некую приподнятость настроения, будто вот-вот должно случиться нечто, способное поставить всё на свои места и объяснить, что за хрень с ним происходит. Ежемесячный взнос он вернул с займа у друга, но тот дал уже неохотно и глядел настороженно. Было с чего; здоровый высокий пухляк с розовыми щеками осунулся, часто бывал небрит, лицо стало бесцветным, а под глазами расцвели синяки. Внезапно обнаружив, что большинство некогда любимой одёжки его раздражает, Игорь вернулся к подростковому стилю: кроссовки, джинсы, толстовка. В этих шмотках раньше он обычно ходил разве что в лес на шашлыки. Сейчас они тоже бывали на шашлыках, в основном по Настиной инициативе, но ему не хотелось участвовать в общих беседах, он просто хмуро там присутствовал и этим смущал собравшихся. Всё это и привело к тому, что верная подруга решила обратиться за помощью к специалисту.

В день, когда нужно было идти к психологу, Игорь решил притвориться, что не может проснуться. Настя долго его пихала и тормошила, потом разревелась, потом ушла на работу. Когда захлопнулась входная дверь, он встал и поплёлся за пивом. Пива в холодильнике не было, хотя он вчера точно помнил, что зарядил дверцу. В сердцах с размаху долбанув кулаком по новой кухонной столешнице, Игорь так и застыл в хмурых раздумьях, а потом внезапно заржал, вспомнив свои наполеоновские планы, которые строил, ожидая рокового собеседования с Инной. Только идиот, ещё оплачивая ремонт в одной квартире, может планировать переезд «куда получше»! Приговаривая «Ты дубина», Игорь пошёл бриться, поранился и, присев на край ванны, снова задумался... А ведь все же такие, если рассудить; покупают машины и гаджеты, видят новые, хотят их, перепродают за полцены, либо вообще бросают старое, чтобы себя «порадовать» новым, якобы более совершенным и жизненно необходимым, а на самом деле таким же одноразовым. Потребление вещей и услуг — давно самоцель.  А он ещё в душе ржал над хлыщами, охаживаемыми в торговых центрах маникюрщицами. Сам он, чтоль, лучше? Если бы, нечаянно заглючив именно на нём, система его болезненно не пнула, что бы он себе покупал сейчас? Наверное, машину для торчания пробках. Ипотечное жильё — однозначно кишка тонка. Только и остается, что заглянуть во время очередного шатания среди магазинов, в маникюрный бар, где ему отполируют ноготки на ленивых жирных пальчиках. Когда Игорь был мелочью, не пузатой, а поджарой такой и загорелой, его руки выглядели иначе: поцарапанные, тёмные от ржавчины, костлявые и ухватистые. Игорю вообще нравилось работать руками, мастерить. Особенно споро у него складывались отношения со столярным делом: прочные табуреты, пара лавочек, полочки и скворечник с резным орнаментом до сих пор жили на родительской даче. Он любил уроки труда пуще всяких алгебр и геометрий, но ведь все кругом даже не твердили, а были по умолчанию безоговорочно уверенны, что в ПТУ идут только совсем уже олигофрены, криминальные элементы и лузеры. Образование должно быть непременно высшим и желательно экономическим. Не потянул поступать сам, родители поднатужатся и заплатят. Как раз его случай. Окончив свой платный гуманитарный ВУЗ и проработав полгода торговым представителем в родном городе, Игорь перебрался в Москву, где со временем довольно неплохо обустроился. А дальше — просто жил, разве что, в какой-то момент отметив, что время полетело быстрее. Жил, будто всё уже устроено и так будет всегда. С Настёной вот познакомился, иногда они вечером ходили в кино на фильмы, реклама которых их привлекала в метро, в выходные слонялись по тэцэшкам, летом выезжали в Египет и Турцию. В этом году намыливались в Тунис.
Без пива было хреново. Думал, пойдёт щас, откупорит вожделенно пшикнувшю газами жестяночку, бухнется на диван. Жестянки нет, голова неприлично ясная, мысли шевелятся пугающе активно, и всё в сторону осознания неправильности своего жизненного местонахождения. Игорь врубил телик фоном, пошёл делать яичницу, принёс сковородку и уселся смотреть. Пощёлкал каналы, везде шло что-то противное, гламурное. Остановил выбор на краеведческой передачке о старой Москве, стал воодушевлённо слушать пожилого, складно говорящего краеведа, и на него снизошло умиротворение. Потом позвонила Настя. Когда он снова включил звук у телика, передача была уже другая.
«Даже профессионалы высокой квалификации испытывают стресс при поиске работы. Наша сегодняшняя тема — успешное собеседование...»
Ну, приехали! Игорь поёжился и потянул на себя смятое одеяло.
«У нас в гостях старший рекрутер отдела персонала компании «Бумтрейд» — Инна Волкова. Инна нам расскажет, как правильно себя вести, во время собеседования, чтобы получить желаемую должность...»  Показали улыбающихся хлопающих зрителей, и в студию вошла высокая худощавая девушка в деловом костюме. Игорь издал вопль и подскочил к экрану.
«...опытный рекрутер способен составить правильное впечатление о кандидате в первые двадцать секунд беседы, поэтому очень важно произвести положительное впечатление сразу. Мы обращаем внимание на позу, насколько она соответствует стилю нашей беседы, открытая ли она, опрятно ли человек одет, на мимику, речь, насколько они естественны...»
Это была она! Сука! Её прилежно заштукатуренное, обрамлённое гладкой причёсочкой и белой сорочкой лицо с натянутой улыбкой показывали крупным планом, он же стоял перед теликом небритый, в несвежей майке и помятых семейниках, всклокоченный. Она должна спрашивать, что он умеет по специальности, а не страдать ерундой, глумиться над человеком... Чтобы не задохнуться от нахлынувшей ненависти, он впечатал кулак в стену возле телика и зашипел от боли...  До Игоря долетали отдельные слова «корпоративная этика, нацеленность на результат...» Всё неправильно! Так не должно быть! Он умел работать, а о профессиональных навыках его никто толком и не спрашивал. Почему?
« ...очень важно, чтобы в рабочем стаже соискателя не было перерывов. Если человек находился в статусе безработного от недели и более, это говорит о его нецелеустремлённости и, увы, непригодности. В качестве примера я могу привести Игоря Башмакова, пытавшегося получить в нашей компании должность менеджера закупок. Перед тем, как придти в нашу компанию, он провалялся на диване целых два месяца...»
— Да ты меня сама пригласила, сорока чёртова! — заорал Игорь. — Я тя, сучка, за клевету судить буду!
«Но что бы вы рекомендовали тем людям, у которых, в силу обстоятельств, в трудовой биографии имеются пробелы?» — поинтересовался непринуждённый ведущий у сидевшей, словно проглотив аршин, персональщицы. Камера вновь наехала на её лицо. Взгляд Инны проделал очень странную траекторию, Игорю даже показалось, что он расслышал жужжание неких шестеренок. Её улыбка стала шире и натянутей и, наконец, девушка проговорила:
«На данный момент большинство компаний, к сожалению,  не готовы рассматривать таких кандидатов. Возможно, им перезвонят в будущем...»

Он выдернул шнур из розетки, оделся и выбежал на улицу с твердым намерением отправиться прямо в суд, разобраться, какого хрена по федеральным каналам пускают в эфир такую непотребщину. Но вместо этого просто до вечера слонялся по району, вышел даже ко МКАДу, зачем-то пытался его перейти, забурился в какую-то рощицу, где пил пиво, курил сигареты одна за одной и слушал на повторе песню «Ленниграда» про офис. Шокированный шагометр верного айфона сохранил его трек протяженностью около сорока километров. Когда стало смеркаться, Игорь обнаружил пропущенные вызовы от Насти и квартирной хозяйки. Когда он вернулся, Настя была дома и готовила ужин. Грустная. Но при этом в комнате лежало несколько новых бутиковых пакетиков. Она осторожно обняла щетинистого, потного и порядком подзапылившегося на весенних улицах Игоря и сказала, что всё объяснила психологу и визит можно перенести. Игорь молчал.

Это был платный медцентр с красивым светлым фойе и любезной девушкой на ресепшене. «Будто на очередное собеседование пришёл... — думал Игорь, — наверняка психолог — тоже девица младше меня и с корпоративным лексиконом». Он приказал себе отключить внутренний диалог и впал в прострацию, но мысли привычно возвращались к наболевшему: «Не, если она мне работу найдёт, где оценят мои навыки, а не будут задавать тупых вопросов, я только за, побазарим. Но так ведь залезет в душу, а в ответ наговорит заученных банальностей, как в Настюхиных книжках позитивных этих». Терпи, говорил себе Игорь, терпи. Подумаешь, ещё раз предстанешь в образе ничтожества перед пустоглазой тёлочкой. Зато Насте полегчает.
— Всё в порядке? — видимо, он, размышляя, издавал какие-то звуки, а сидевшая рядом Настя услышала. От того, что доставляет своей даме неприятности, Игоря давно мучила совесть. Только вот что с этим сделаешь. Пойти в грузчики, куда-нибудь, где всех берут и смотрят, лишь бы не пил? Для неё это будет ударом пуще нынешней ситуации, а так хоть надежда какая-никакая.
Игорь сжимал, словно оберег, свой айфон, а сейчас стиснул ещё крепче.
— Проходите... — наконец выглянула из своего кабинета психолог, действительно оказавшаяся типичной офисной девушкой; прямые волосы клинышком, наряд «тёмный низ – светлый верх», круглые глаза, застывшая улыбка, призванная демонстрировать приветливость, но больше смахивающая на растерянную.  Крякнув, Игорь вскочил с сиденья. Настя — следом. Перед ним стояла, улыбаясь, уже знакомая Инна, роботообразная менеджерша по персоналу. Теперь она так и будет мелькать в поле зрения, не позволяя вырваться из порочного круга, пока все не отвернуться от него, лузера, пока он не подохнет с голоду. Ну, нетушки! Хрена он позволит этой махине в образе перфекционистского офисного ничтожества трепать ему нервы. Он поступит проще... Настя махнула ему рукой, мол, держись, и дверка захлопнулась.
— Присаживайтесь, — девушка неспешно поплыла на своё место за столиком, всё так же ему улыбаясь, — меня зовут Инна Волкова, я...
На вопль пожилой кругленькой психологини сначала вбежала Настя, потом охранник, потом... Прежде, чем тот ударил Игоря и вызвал полицию, он ощутил, какая хрупкая у неё шея, как под кожей шуршит и перекатывается что-то неживое, механическое. Всё должно было получиться очень просто. Он её сломает, все увидят, что это терминатор, спецслужбы начнут шерстить офисы и наткнутся на других таких же. И они либо уйдут, откуда пришли, либо их всех похватают. А он станет свободным и без проблем куда-нибудь да устроится. У него стаж, он умеет продавать, улаживать дела, у него вышка. Его возьмут куда-нибудь, где он честным трудом нехило поднимется от простого торгового представителя в стоптанных ботинках, до того, кем был, и даже непременно станет руководителем. Нечего нюни распускать, мужик он или дерьма кусок?!

Госпитализировали Игоря уже по месту прописки, и провалялся он в панельной психушке на окраине где-то месяца три с перерывами. Как-то его даже повязали, потому что он узнал Инну и в медсестричке, после чего долго болюче кололи лекарствами. Затем происходящее стало осознаваться плохо, как со стороны. Но было уже на всё пофиг, даже осознание, что государство само тайно и запустило этих роботов, а его, спалившего этих поддельных человечков, на производство которых употреблялись тела живых молодых девушек, теперь безвестно сгнобят в психушке, больше не пугало и не вызывало праведного гнева. Игоря регулярно навещала всё такая же красивая и московская Настя, беседовала с молча внимающими ей родителями, что-то пыталась объяснить про какую-то трудотерапию. «Вы же не хотите видеть своего сына пускающим слюни овощем, правда?» — тараторила она прямо при нём. Тихо испуганная сухонькая мама кивала, глядя на неё с немым восхищением.

Игорь сидел на кровати, в родительской квартире и постепенно приходил в себя ото сна. Сперва ему показалось, что за окошком солнечно, и он проспал, но нет, это просто горели багрянцем листья клёнов. Дождя вроде не обещали, и то хорошо. Они с отцом хотели съездить в область за грибами, в этом году их высыпало много; и маслят и белых и сыроежек, можно собрать себе и на продажу. Вещмешок с корзиной был собран с вечера. Он слышал маму на кухне, готовящую им завтрак. Игорь заулыбался, потянулся, пошёл в совмещённый санузел чистить зубы. Вернувшись из психдиспансера к родителям, он так с ними и жил в комнатке, где провёл детство, периодически наведываясь к психиатрам отметиться и скорректировать курс таблеток. Сейчас он с них почти слез, галлюцинации и бред его более не беспокоили, наступила стабильная ремиссия. Видимо, трудотерапия и впрямь пошла на пользу. Настя, которая уже не была его девушкой, а просто хлопотала вокруг, как старшая сестра, ещё тогда спросила его, чем бы он хотел заниматься из простенького, прикладного. «Хочу ремонтировать сотовые», — безапелляционно заявил Игорь, еле удерживая слюни, отупело пришибленный галоперидолом. Таких курсов в его городе не было, но бывшая подруга нашла мастера, что-то ему заплатила, объяснив, что Игорь не буйный. А дальше само пошло. Он наловчился и со временем стал этим даже зарабатывать. Первое время люди, всё и обо всех здесь знавшие, обращались к нему из альтруизма, мол, просто, чтоб подсобить больному человеку; всякие знакомые знакомых родителей тащили старые аппараты, просили за копеечку заменить им дисплей, клавиатуру. Потом удивлялись его «адекватности», особенно, когда после его вмешательств, к пережившим падение аппаратам возвращалась слышимость динамиков, чувствительность кнопок, а утопленники оживали и работали как новые. В некотором роде он ввёл моду на ретро-аппараты, к которым люди в возрасте не могли сами найти аккумуляторных батарей, или же другие мастера за них не брались и советовали выбросить. Люди сокрушались, ведь многим не особенно нравились наводнившие рынок мобильных устройств, плохо державшие заряд и напичканные ненужными функциями, сенсорные смартфоны. Ставший излишне обстоятельным, Игорь объяснял, что менять хорошую вещь не стоит, ведь новинки зачастую представляют из себя однодневки с уже заложенным в них преждевременным устареванием, у которых и пластмасса не прочная и «батарея» мало того, что выходит из строя сразу по окончании гарантийного срока, так запасную ещё хрен найдёшь, не выпускаются больше, хотя аппарат вышел в продажу ещё недавно. А для старых и платы, и батареи ещё возможно разыскать через Интернет, да хотя бы у китайцев закупиться. Впрочем, смарты к нему тоже несли, а иногда планшеты и электронные книги. Зависая с паяльником над своим, освещённым старенькой настольной лампой, столом, Игорь с весёлым злорадством думал: «Я вам покажу, барыги-спекулянты, как честных людей на бабло разводить...» Входила мама и напоминала, что у него режим, и ночью спать надо. Игорь шёл спать в привычную с детства, уже тесноватую кровать, думал, как бы её так переделать, чтоб удлинить, думал о подброшенной ему работёнке, а об Инне не вспоминал, потому спал хорошо и вставал утром с удовольствием. Так что, спасибо героической Настёне, трудотерапия и вправду помогла. Впрочем, не просыпаться рано было трудно, потому, что соседи с первого этажа развели под окнами курятник, и на рассвете его будил петух. Игорь, натягивая через голову вязаный свитер, подошёл к окну. В пёстром от опавшей листвы дворе вешала бельё старушка в рябом халатике. В памяти всплыла картинка: вагон метро в десятом часу, а народ, молодой, не обременённый физ трудом офисный люд, поголовно дремлет: мотаются из стороны в сторону причёсанные уложенные женские головки и насупленные мужские физиономии. Игорю сделалось неприятно, а потом просто жаль их. Теперь он был даже благодарен Инне, выведшей его из душевного равновесия, и не важно, бред она или реальность. Благодаря прошлогоднему психозу, он нашёл в этой жизни такое местечко, в котором ему не нужно было «иногда себя радовать», потому что у него и так каждый день был приятным и содержательным, если не считать периодические мигрени, но это от лекарств, это пройдёт. Ему более не нужно было всё время чего-то дожидаться: окончания ли поездки в метро, пятницы, отпуска... Что было, тем и жил и чувствовал, что это правильно, и никаких сомнений вроде тех, о которых ещё тогда рассказывал, взявший выгодную ипотеку, друг, Игорь не испытывал.
Что до злополучного айфона, Настя таки довыплатила за него кредит, а теперь отказывалась принять от Игоря за это скопленную трудовую копеечку, аппарат же так и остался при нём. Игорь полез в нижний ящик письменного стола и достал девайсик, обрадовавшись ему, как старому другу, пусть и обретённому в неподходящий момент. Поставил на зарядку. Приложил палец к сенсору, включил...  А почему, собственно, нет? Настя всё такая же красивая, всегда неповторимо нарядная, значит, не бедствует. Пусть же аппаратик живёт у него. Возьмёт его сегодня в лес, красивых фото наделает, матери потом покажет. Надо будет углубиться в химию-физику и придумать замену родному аккумулятору, когда держать перестанет.

На кухне мама поставила на стол миску с блинами, начинёнными тушёной капустой, налила чаю. Подошёл и отец.
— Слыхали что... Сосед по даче, ну, Федька, говорит, участок продам.
— Это пьяница который?
— Ухватить бы у него землицы, да расшириться. Много же не запросит, бестолковый он...
— Сколько хочет? — поинтересовался Игорь.
— Тыщ толи пятнадцать, толи двадцать...
Мать мечтательно вздохнула, ставя на стол вазочку с черничным вареньем.
Игорь уже вспоминал в уме номер газеты бесплатных объявлений, где даже разок прорекламировал свои услуги. Ладно, Джобс бы его понял и даже поддержал, он нормальный мужик был, а с аккумулятором он на каком-нибудь самсунговском смарте поэкспериментирует. Их дачный участок находился в живописном кооперативчике в черте города, многие подсуетились и получили разрешение там строиться, некоторые так вообще круглый год живут. И они с отцом бы сдюжили.