У меня на площадке недавно новые соседи образовались. Это событие конечно. Вобще в моем подьезде одни бабки живут. Сверху живут, снизу и кругом. Еще с ними коегде деды живут, но их вабще капля в море, две штуки помоему осталось, остальные того. Представились.
  А бабкам скучно дома, или клаустрофобия их заебывает, так что они на лавочке у подьезда труцца с утра до вечера. Прям под окнами моими. Тока и слышно, -Гыргыргыр…чаво? Гыргыргыр…чаво?
  Тока потеплеет – выползают. И мало того, меня тоже пытаюцца вовлечь в свои беседы. Как выйду, сразу, - О! иди сюда, чего расскажу! Тамара то, самагон гонит и сама пьёть не просыхает! В другой раз выйду, там ета Тамара, -О! иди сюда, знаешь с пятого этажа Федоровну? Она наркотеги продает, у неё внучка – шалава, дочь – проститутка, а зять гомосек!
  Так что я, как гаварицца, всегда руку на пульсе держу. Хотя оно мне и не надо.
  Так вот. Лежу я на диване после работы и размышляю. Обычно после работы я сразу на кухню иду хамячить, но меня падруга бросила вероломно, и поэтому мне тока размышлять остаёцца.
  А бросила меня Олька вабще изза пустяка. Манда истеричная. Я ей рассказывал про кино  - паследний самурай. Ну как рассказывал, васнавном показывал, патамушто там хуй расскажешь, очень сюжет запутанный.
  …Они такие, раз, на него с копьями, гаварю, а он такой, шшшших, шшшших, саблей и каню капыты нахуй атрубил, а они такие, ссукаблять, ззади хотели пикой ширнуть, а он такой, нннааа!!! Па ебучке одному и второму…
  И я как махнул лошкой для обуви, у меня лошка пиздатая такая, длинная и дюралевая, сабли то японской нет, и Ольке прям па башке в лоб. Олька кричит, кровь со лба хлещет на палас, я скарей тряпку какуюто намачил  и ей бегу ко лбу приложить, тока с разгона не ращщитал, она другой стороной головы аб стену хуяк, аж обои полопались. И что интересно, кричит как бутто канец света.
  -Не приближайся ко мне! – кричит, - ниньзя хуев!
  Я гаварю, типа, вот тряпку держи, а я по большому на минутку, скорей в клозет, заперся и сижу.
  Она кричит, всё блять, ухожу, сиди там падла и невысовывайся. Я гаварю, чо ты нервничаешь, давай обсудим, а она кричит, если мы ещё чо нить обсудим, ты меня вабще тут прикончишь. У меня и так голова как поверхность марса, в кратерах и рубцах, пашол ты в жопу, абсуждальщик долбанный.
  Я еще гыгыкнул на свою беду. Не, ну смешно же – в кратерах и рубцах, правда?
  Вобщим, пошуршала она ещё там децл и ушла с манатками. Ещё гантелю восемь кэгэ прихватила зачемто, видимо второпях. Было две гантели под батареей, потом смотрю - одна. Нахуя ей…
  Чота я сьезжаю всё время, хотел же про соседей про новых. Так вот. Один раз лежу на диване сматрю передачу « Ищу тебя». Там такой сюжет пронзительный, про то как тетка с племянницей патерялись. Ехали они на паравозе из Киева в Магадан, а племянница вышла на перрон беляшык купить в Смоленске гдета и пиздец, паравоз с теткой без неё уехал. Девку эту какойто хуй приютил и забрал себе на кошару, пишу и плачу, потом она там выросла, детки у ней пошли, карочи хуёмаё, решила она тетку отыскать. Цинканула на эту передачу, типа, вот, тетка пропала с паравозом, сорок два года назад, рост такойта, вес такойта, на губе родинка, правой ноги до калена нет. И чо вы думаете, отыскали эту тетку гдета под Байконуром, привезли на пиредачу, тут же эта племянница, скачет, блять по студии,  радостная, тётя-тётя-как-я-рада-всем-спасибо-и-вабще.
  И я смотрю всё это дело, эмоции через край, радуюсь, и ведущий радуется, и тетка ейная тоже радуется,  и не важно даже, что она под аппаратом и не сегодня завтра окуклицца. Вот.
  И тут за стенкой, слышу, ктота на скрипочке хуячит. Мелодия грустная грустная. Хуячит, хуячит, патом оп, срываецца и по новой.
  Я сначала падумал – радио. Потом думаю, нихуя, по радио такой ужас не будут передавать. Мало того, ещё женским голосом ктота истошно вапит периодически, - Алегро! Алегро!
  Я прям представил, лежит такая парализованная баба и кричит, Алегро,  Алегро, типа, прекрати этот ад  и ужос, а этот Алегро – злобный карлег, скачет вокруг кровати и ебашит свои гнусные мелодии на скрипочке.
  И такая вакханалия стала происходить каждый день, ровно в семь вечера. Тока я устроюсь поудобней телик позырить, как рас в семь часов передачу показывают «давай поженимся», как их за стеной начинает раздирать на предмет покричать и на скрипке поелозить. Я погромче делаю и они погромче. Я ещё громче и они громче. Я на полную и они из кожи вон лезут.
  Тут ведущая говорит, Михаил, дапустим, а чо у вас с первой женой не срослось? А он такой, да вы знаите, она за лето восемь раз ездила в камандировку с шефом в Гелинжык  и я подозреваю, что они там…(Алегро! Алегро!) Тогда ведущая спрашивает, Лариса, а как вы оцениваете Михаила с его паталагической ревнастью? А Лариса такая, да он просто…(ти-ту-ту-ти-ти-ту-ту). А ещё там сидят в отдельных кабинках всякие друзья этих олухов и такие, ебаааать, гля какие дойки у этой Ларисы! Я бы…(Алегро! Алегро!) А я в экран говорю, типа, лошара ты, Михаил, если эта Лариса с тобой свяжецца, её тоже будут восемь раз за лето (та-та-та-та-ту-ту-ту-ту-ти-ти-ти-ти-ти), а может и чаще.
  Через неделю такой жизни начали мне сницца всякие мертвяки и прочая. Тотальный круглосуточный шухер наступил. Тревога какаято. Дапустим, моюсь в ванне, и думаю, щас вода кончицца и кислота польецца, или перед ужином абычно сто грамм накатываю и баюсь, вдруг щас выпью и ослепну нахуй.
  Карочи. Надел я спартивки, вышел на площадку и позвонил соседям. Борзо так. Нажал и не отпускал, пока не открыли. Я канешно надеялся, что Алегро аткроет. Аткроет и я ему сразу каленкой в лоб и на удушающий. Или пальцы сломать сразу. Уебать каленкой в лоб и по пальцам потоптацца. Чота я был тведо уверен, что он карлик, да.  Прецтавляете до чего меня довели?
  Открывает дверь бикса какаято. Открывает и в глазах просматриваецца вапрос, - а не ахуел ли ты в прыжке, звонарь? И такая, знаете, давольно приличная тетка, но децл высокомерная. Чо меня смутило, так это бубоны на тапках. Да и хуй с ними (всмысле насрать мне на бубоны, а не то што вы подумали).
  Я канешно сразу переобулся, всмысле, передумал грубить, соседи всетаки, гаварю, - Я-люблю-тебя-Брунгильда-буть-моей-женой.
  Она гаварит, - чиво? – и дверь закрывает.
  Я гаварю. -  Нельзя ли музычку патише? Тут кругом бабушки на ладан дышат и вабще не спокойно.
  Тетка эта вроде расслабилась, хуле, геронтофил – это не серийный убийца, гаварит, - у меня рибенок занимаецца, ничем памочь не могу. Патерпите, он всего два часа в день музицырует.
  Я гаварю, – пусть он лучше пайдет пагуляет два часа, в футбик там паиграет, с пацанвой, кастры пожгет, падерецца с кем нибудь. Чо вы ребенка децтва лишаете.
  Она атвичает, - нет, на улице он харошему не научицца, а игра на скрипке, в будущем, ему очень пригадицца.
  ( Тут я опять децл съеду, минутку буквально. Лично маё мнение – игра на скрипке тока в двух случаях может пригодицца. Или если ты решил когото заебать, или если тебе приспичило както витиевато подрочить. Других вариантов нет.)
  Я гаварю, - А нельзя тогда хотябы репертуар поменять? На чонибуть нейтральное.
  Она меня обсматрела с головы до ног. – а что Вам, - гаварит, - паганини не нравицца?
  Я скорчил грустно-загадочный ебальник и вздохнул, – нет, ненравицца. У меня с ним связаны плохие васпаменания…
  Ну и вы знаете, женское любопытство, туда сюда, карочи, пригласила она меня чаю папить. Сели на кухне, чай, плюшки, все дела. Познакомились. Её тоже оказалось Оля зовут, прям дежавю какоето, а может и не дежавю, я в этом не волоку, вот у меня кент в Краснодаре, тот собаку на этом сьел и может про дежавю всё рассказать, но не суть.  Она мне там за житье бытье сваё чешет, типа, вот, с мужем жили на севере,развелись, переехали в ваш прекрасный город, тут так все красиво и замечательно (я даже в окно поглядел, думаю, чо она гонит тут) и ля-ля-ля и ля-ля-ля. Ну и так между делом интересуецца, чож за случай у меня такой, с этим паганини связанный.
  Я гаварю, типа, сам в прошлом скрипач, лаурят и до кучи компазитор. В пазапрошлом годе пригласили меня выступать на всероссийском конкурсе скрипачей. Ну чо, я и поехал. Приежжаем мы в Кущевку, наши там для военных две девятиэтажки строили, ну и вот. Сидим мы с Кисиным в бытовке, там пойти абсалютно некуда, темень кромешная. Киса кстате сварщег от бога, с двух рук так варит…
  Тут Ольга меня перебивает, типа, Евгений? Евгений Кисин? Ой как здорово, как вам повезло. А почему в бытовке? А почему сварщег? Он же пианист с мировым именем, он же…
  Я гаварю, -  Да не, не в бытовке. В гостинице. Номер люкс. А сваркой Женька так, балуецца, в свободное от игры время. Хобби у него такое. Ну не важно. И вот во время конкурса, я такой на сцене исполняю этого паганини на скрипке. В зале тишина гробовая, только сматрю, некоторые слезы вытирают украдкой. И тут сверху балка падает, чета закрепили её неважно наверно, и прямо мне по пальцам. Хорошо я в каске был. За малым ласты не склеил. И вот с тех пор не могу на скрипке играть. И слышать её не могу. Фобия.
  И тут как раз она мне кипяточку подлила, я хлебанул, обжокся и вооот такие слезы у меня по щекам потекли…
  Ну чо сказать. Две недели никакой скрипки я не слышал. Нервы восстановились. Олька вернулась. Наладилась жизнь вроде. А позавчера, сукаблять, шесть здаровых мужыков, с матами и воплями, заволокли на третий этаж к моим соседям пианину.
  А вчера я лазил в тырнете и надыбал в одном магазине распродажу волынок.
  Как сказал бы всем жыльцам моего подъезда Гуимплен Якубович – Вам выпал сектор «ПРИЗ» на барабане!