Начало: http://udaff.com/read/creo/126175/
http://udaff.com/read/creo/126176/
http://udaff.com/read/creo/126183/#22841266
http://udaff.com/read/creo/126191/#22843460
http://udaff.com/read/creo/126195/
http://udaff.com/read/creo/126197/


Катя скучала. Посетители действа предпочитали набираться красненьким и ей совсем не интересовались. «Впрочем, это к лучшему - подумала Катя – Такой кунсткамеры старых пердунов во всей Одессе больше не найти». Был среди посетителей и один помоложе, зачастивший в последнее время на телевидение борец с развратом. Но в данный момент он потягивал красное, плотоядно обводил языком губы и с вожделением поглядывал на депутата, выстроившего на той, же борьбе всю свою карьеру.

Дверь распахнулась. Вошел мужчина, глядя на которого Катя решила, что он ошибся дверью. Тысяча шестьсот восемьдесят три доллара, профессионально оценила Катя. Неплохо для легких брюк, туфель и рубахи с коротким рукавом. Нормально так. Укладку явно сделали в хорошей парикмахерской. Сильные руки. Кисти с длинными пальцами. Маникюр в порядке. Сейчас он уйдет – решила Катя.

Но он не ушел. Подошел к картине, постоял пару минут произнес «концептуально» и отошел. Катя заметила, как он вытер руки носовым платком в кармане. Заглянул на кухню, слегка поморщился и направился к ней.

- Вина я вам не предлагаю.
- А что предлагаете?
- Хотите стихи: В когтях седого уебана ты бьешься птичкою в сетях*
- Пока твой муж, от страсти пьяный, танцует танго на костях** - закончила Катя. Любите «Серебряный век»?
- Только самое лучшее. Моя первая любовь его просто обожала, а мне хотелось соответствовать.

И так у него это естественно получилось, и улыбка была такая хорошая, что она простила ему некоторую бестактность, заключающуюся в упоминании другой дамы.

- Разрешите представиться – Иван.
- Очень рада, Катя.
- Как Вам, Катя, полотно?
- Концептуально.
- Да бросьте, Катя. Это же мазня, попытка вылезти куда-то вверх за счет чужой славы. В прочем в данном случае – Иван оглядел уже изрядно набравшегося автора – и в верху-то только крышка гроба.

Катя позволила себе полуулыбку.

Они потрепались еще минут пятнадцать, причем Катя взяла себе на заметку несколько очень свежих и едких характеристик гостей. Впоследствии она их вставит в свои репортажи.

Вскоре молодое дарование, в очередной раз плотоядно облизнув губы, скрылось в коридоре. За ним выскользнул депутат. Планировка квартиры была такой, что в коридоре располагалась дверь в довольно большой совмещенный санузел, за ней дверь в кухню и далее выходная дверь. «Я на минуточку»- сказала Катя, приготовив фотоаппарат, и вышла следом. Возвращаться она не собиралась.

Примерно через три минуты в коридоре появился Иван. Катя маялась под дверью туалета. Дверь была закрыта изнутри на довольно крепкий крючок, а в щель ничего не было видно.

« Проблемы? – спросил Иван – Дама хочет пи-пи!» С этими словами он рванул дверь на себя, оборвав крючок, и прошел в кухню.

Несколько минут из коридора раздавались истошный визг, потом стук женских каблуков и хлопок выходной двери. И тут же: « Держи суку!!!!!!!». Депутат с голым торсом несся к входной двери и неожиданно наткнулся на выходящего с огромным стаканом вина из кухни Ивана. Большая часть вина выплеснулась депутату в лицо, но несколько капель попало и на белую рубаху Ивана.

- Любезнейший, нельзя ли поосторожней!
- Отойди, я депутат!
- Боюсь, что не на долго.
- Ах, ты быдло!!!!

Покрытые рыжим волосом пальцы депутата потянулись к горлу Ивана. Глаза Ивана обежали потолок, на предмет поиска камер слежения, и удовлетворенно опустились. Резким ударом правой руки он сломал депутату челюсть.

Челюсть была сломана окончательно и бесповоротно, никто в мире уже никогда не сможет ее собрать. Шикарная керамическая челюсть, изготовленная в Израиле по слепкам, сделанным в лучшем стоматологическом центре на Садовой. Челюсть, за которую были заплачены гигантские деньги, просто перестала существовать.  Депутат настолько опешил, что молча, наблюдал, как наглец развернулся и просто ушел из квартиры.

Забегая вперед, скажу, что «Желтая звезда» появилась в продаже в восемь утра. К этому моменту депутат успел распустить слухи о своем самоубийстве и уехать в Израиль. Позже и молодое дарование покинуло страну, и тусуется теперь у памятника Кириллу и Мефодию.


Выскочив на улицу, Катя бросилась за угол, прыгнула в такси и помчалась в редакцию.

Там она загрузила снимки, написала к ним сопроводительный текст, отправила редактору и успокоилась только тогда, когда из печатной машины начали выходить первые экземпляры номера.

Домой она возвращалась около одиннадцати. Решила пройтись пешком. Благословенный центр таил в себе мало опасностей. Дневная жара несколько спала, ветерок немного холодил кожу лица и в воздухе разливался волшебный аромат одесской ночи.

Возле подъезда она заметила «Туарег», которого раньше здесь не видела, но особого внимания не обратила пока не подошла ближе.

Водительская дверь была открыта. На сидении боком, вытянув ноги, сидел Иван. На торпедо лежал явно не дешевый букет из красных роз.

Иван вышел, вынул букет, протянул его Кате и, приятно улыбнувшись, сказал: «Добрый вечер».

Катя настолько опешила, что букет взяла. Однако скоро опомнилась и сказала:

- Иван, я не давала Вам свой адрес.
- Ошибаетесь, Екатерина Алексеевна, не только давали, но и велели обращаться в любое время. – Иван опять улыбнулся – Вот я и воспользовался.

Он протянул Кате ее визитку и формально представился: «Майор Петров». Лицо у Кати на минуту стало пунцовым, но она скоро справилась с собой и сказала:
- Если у Вас есть ко мне вопросы, вызывайте повесткой в отделение.
- Ну, зачем же так формально, Катя? Вы ведь разрешили мне так себя называть?

Он вздохнул, наклонился в машину, вынул оттуда пакет с тремя бутылками прекрасного шампанского, захлопнул дверь, поставил машину на сигнализацию и с лукавой улыбкой сказал: «Катюша, угостите меня, пожалуйста, кофе. Целый день во рту маковой росинки не было». Катя не смогла отказать.

Целоваться они начали еще в подъезде. Примерно на том месте, где недавно лежало то, что полковник Сухов велел именовать, лаконичным и безнадежным словом «фарш». Потом целовались на лестнице, потом возле двери. В коридоре Катей неожиданно овладела ее фобия, и она выпалила: « Ты чистый?»

Через пять минут Петров чистый - только, что из ванной и Катя в её прекрасной постели грязно занимались сексом.

Не то, чтобы Петров не знал других слов для названия этого занятия, но до любви было еще далеко, а грязи придавали Катины крики.

Ну, скажите мне, кто из нас слышал из родительской спальни истошные крики, визг и хохот дикой гиены? Откуда взялась эта ужасная мода? Из немецких порнофильмов, которые устремились к нам вслед за видеомагнитофонами? Из опыта общения с проститутками, и мыслей, что если она не орет, значит со мной, что-то не так? Нет ответа.

Минут через десять Петров попросил Катю этот концерт прекратить, и она благодарно отдалась своим ощущениям, тревожа ночь лишь довольно тихими вздохами.

« Его руки и губы шарили по всему ее телу, выискивая каждую складочку способную принести удовольствие…» - примерно так Катя бы описала эти ощущения в своем «Боевом листке».

На самом деле никто нигде не шарил. Петров и так знал все эти складочки наизусть. И когда примерно через двадцать минут она хрипло выдохнула, хрипло выдохнула еще раз и откинулась на подушки, самодовольно подумал: « Как ты там писала – несчастный майор…».

Потом они пили шампанское. Потом опять занимались сексом. Еще и еще, и это действо все ближе приближалось к слову «любовь».


*Mayor1 «Из ненаписанного»
** Там же.