Часть первая. Комсомолец Дмитрий Фёдоров

Дима рос без отца. Его отец покончил жизнь самоубийством, когда ему, старшему сыну, было всего 5 лет. В школе он успел побывать "октябрёнком" и даже два года - "пионером". Он оказался последним, кого приняли в пионерскую организацию Тюмени. Когда повязывали на шею пионерский галстук, комсомольский вожак спросил его серьёзно: "Ленина любишь?". "Да", - ответил он. "Люби крепче", - сказал комсомолец и с силой затянул галстук в удушающую петлю. Дмитрий мечтал стать комсомольцем. Он смотрел на старших парней с комсомольскими значками с нескрываемым трепетом и лёгкой завистью, представляя себе ни раз, как ему на грудь повесят этот алый кусочек металла с ленинским профилем на фоне знамени. Позже, когда он стал бандитом и по заказу бывших комсомольцев "отстреливал" субъектов малого и среднего бизнеса, его любимой песней за рулём в трудную минуту была песня Николая Добронравова на музыку Александры Пахмутовой "Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым!". Но это будет позже, а пока...
Боксом он начал заниматься в 13 лет. 14-летним пацаном на ринге уже творил чудеса. Боксировал творчески, обескураживая порой противников своей раскрепощённой  изобретательностью и всегда - непредсказуемостью в бою. Он делал иногда такие немыслимые финты, а потом неожиданно наносил такие точные и резкие удары, что визави падал, как подкошенный, и рефери начинал свой размеренный отсчёт нокауту. У Димы был явный талант. После серии красивых и убедительных побед к нему пришло уважение сверстников; старшие обратили на него внимание.
К 18 годам Фёдорова на улице, как и в стране, уже вовсю правил рынок, и Дима активно участвовал в нём. Защитив звание кандидата в мастера спорта по боксу, он стал получать частные заказы на устранение конкурентов в больницу на  разные сроки. Одни заказчики просили его отправить на "больничный" человека на две недели, другие - на месяц, третьи настаивали на более длительном пребывании «пациентов» из числа экономических соперников, либо несговорчивых чиновников в челюстно-лицевой хирургии 2 ГКБ Тюмени.
К работе Дмитрий подходил также творчески, как и к спорту. Он никогда не бил людей сзади, встречал "клиента" лицом к лицу и всегда, прежде чем нанести ему ошеломляющий прямой удар в челюсть, говорил ему доброе "Здравствуйте" или нейтральное "Привет". Работу свою боксёр знал хорошо. Силу удара рассчитывал точно, и лажи никогда не случалось. "Пассажиры" - как иногда иронично  называл он своих жертв - ложились в больницу ровно на заказанные сроки.
Однажды в подъезде попался прыткий каратюга. Он успел среагировать на удар и увернулся. Схватка на лестничной площадке продолжалась не больше 15-20 секунд. Диме пришлось с ним "повозиться", но нырком уйдя под "маваши", он ударил боковым справа и попал ему прямо в висок. Несчастный выжил. Это был единственный случай, когда условия контракта были нарушены не в  пользу Фёдорова. Строптивого коммерсанта из бывших спортсменов Диму просили положить на носилки всего на одну неделю, для острастки, а мужик пролежал в больнице со сломанной височной костью два месяца и вышел из лечебного заведения инвалидом. 
Два года Димка действовал успешно, сумев быстро скопить деньжат на хорошую иномарку. Жил безбедно, помогая становиться на ноги младшему брату, не забывая при этом маму; и также успешно "косил" от армии, купив у медиков  справку для военкомата о том, что он невменяем и к строевой службе не пригоден.
Но в 20 лет что-то изменилось в его голове. Может быть, повзрослел, может, начал задумываться о том, что у людей, которых он бьёт в подъездах и подворотнях за деньги, есть семьи и дети, а, может, просто в его жизни наступил первый настоящий кризис жанра... Как бы там ни было, в этот же вечер Дмитрий приехал на разговор к своему старшему товарищу, журналисту, который когда-то написал о нём как о новом имени в истории тюменского бокса заметку в городскую газету, и которого, несомненно, он считал своим другом и наставником.
- Семён, - серьёзно начал Дима, - помнишь, ты мне говорил, что у тебя есть возможность устроить меня в элитное армейское подразделение?
- Да, конечно, - ответил журналист (его папа в городе был влиятельным человеком и имел с военным комиссаром области приятельские отношения).
- Я хочу пойти в армию по контракту.
- Что это с тобой, Димон? - удивился корреспондент, - Ты, часом, не заболел?
- Я серьёзно, - ответил Дима, слегка обидевшись на ироничный тон, с которым его старший товарищ начал диалог. - Хочу Родине послужить. И лучше всего, если меня возьмут на какую-нибудь войну снайпером в составе спецназа.
Слова Фёдорова звучали спокойно и были похожи на правду.
- Ну, ладно, - посерьёзнел Семён, - я поинтересуюсь у отца, что можно для тебя сделать, но ничего не обещаю, потому что сам понимаешь, два года бегал со справкой сумасшедшего и вдруг: возьмите меня в армию, я хочу быть спецназовцем...
Как ни странно, но военком  согласился быстро, сказав при этом, что пристроить «камээса» по боксу в «десантуру» не составит большого труда. Однако, в последний момент, когда пришёл час явиться на сборный пункт областного военкомата, Дмитрий позвонил Семёну, сказал, что передумал и пропал из города на четыре года.
Через год по обрывочным сведениям журналист узнал, что Дмитрия «взяли» в Челябинске «со стволом» - «Тульским Токарева» и дали пять лет колонии общего режима за незаконное хранение огнестрельного оружия. О заказных убийствах следствие осталось в неведении. На очередное дело он всегда шёл с новым оружием, которое приобретал у знакомых вайнахов, и от которого немедленно избавлялся сразу же после исполнения заказа. Его «взяли» при досадном досмотре машины гаишниками, когда он ехал на очередной адрес...
Фёдоров отбыл три года, и в 2004-ом вышел на свободу по условно-досрочному освобождению за примерное поведение.
Встречая несостоявшегося воина из колонии, журналист увидел повзрослевшего мужика, отдалённо напоминающего прежнего Димона. Глаза Фёдорова сделались колючими, а взгляд холодным. Он стал немногословен. Желваки на его челюстях то и дело подёргивались, и во всех его движениях чувствовалось нервное напряжение, которое, впрочем, он старался всячески скрыть.
Они редко теперь общались. Чаще Семён слышал о нём истории от общих знакомых.
Вот Дима принял участие в избирательной кампании директора ООО «ТНК-BP» -менеджмент» Олега Чемезова на выборах в городскую думу. Фёдоров отвечал за «крышу» над чемизовскими агитаторами, которых «чехи» то и дело пытались отловить и избить на территории их кандидата, с которым на выборах конкурировал Чемезов. Дмитрию не раз приходилось вытаскивать чеченцев на «стрелку» и объяснять им, что они находятся в Тюмени, а не в селении Урус-Мартан. Чеченцы скрипели зубами, но перечить не смели, так как были наслышаны о ярости, находившей  на Фёдорова внезапно, приступами, время от времени, и той жестокости, с которой он расправляется со своими обидчиками.
Ходили слухи, что, провожая как-то свою подругу, домой, двое молодых незнакомых парней на остановке позволили себе бросить в адрес его девушки наглый комплимент относительно её стройных ножек. Фёдоров молча, прошёл мимо, а на обратном пути в бешенстве искромсал этих незнакомцев японским ножом, который вместо пистолета был теперь с ним всё время. Каким-то чудом молодым людям удалось выжить, проведя долгое время в реанимации всё той же 2ГКБ.
Вот у Димы очередные неприятности с ментами из-за драки, которую он устроил прямо в ночном клубе "Зажигалка". Трое пострадавших, один - с ножевым ранением в шею. И опять - из-за необдуманного слова, обронённого каким-то армянином, по поводу привлекательных форм его спутницы.
Фёдоров всегда говорил правду в глаза, за что его немножечко недолюбливали приятели и друзья. Он терпеть не мог трусов и лгунов. Ненавидел чурок, и не прощал никому, когда чей-нибудь «поганый» язык вслух касался его любимой девушки Даши, которую он очень любил, и которая, похоже, была единственной отдушиной в его нелёгкой жизни.

Часть вторая. Губернатор

Губернатором Тюменской области банкир Владимир Якушев стал не вдруг и не случайно. Ещё при старом хозяине области, Леониде Рокецком, "ЗапСибкомбанк" Якушева давал неплохие показатели в банковском бизнесе региона, чем очень радовал своих акционеров и весьма раздражал губернаторшу Галину Рокецкую, владевшую самым мощным  на тот момент "Тюменским городским банком". Всесильной бизнес-вумен, которой не смел перечить даже муж, очень не нравилось, что Якушев ведёт свой бизнес умело, продуманно, юридически безупречно, то и дело, устраивая в городе агрессивные рекламные кампании заманчивых вкладов для потенциальных клиентов, заманивая тем самым к себе новых вкладчиков. Рокецкая, будучи женщиной волевой и властной, хотела царствовать на рынке банковских услуг одного из самых не бедных регионов России единолично, и всякий раз "закипала", когда по телевизору показывали свежий креативный шедевр "ЗапСибкомбанка".
Однажды её терпение лопнуло. В банк к Якушеву был направлен верный страж интересов губернаторской четы, действующий начальник отдела по борьбе с организованной преступностью ГУВД Тюменской области, депутат Тюменской областной думы Сергей Классин в сопровождении бойцов ОМОН с одной стороны и подручными бандитами Рокецкой из ОПГ "малая десятка" с другой. Миссия поверенного в делах Семьи милиционера заключалась в выемке важных компрометирующих документов, которые, по слухам, неугомонный банкир скупал у компетентных и хорошо информированных недоброжелателей Рокецких, как документальную информацию о разнообразных нарушениях закона четы Рокецких, так и грязный компромат, готовясь, судя по всему, к какой-то грандиозной атаке на непотопляемый клан.
Операция Классина была проведена по классическому сценарию корпоративных войн, где одна сторона, используя всю мощь административно-силового ресурса, врывается "по беспределу" в лагерь противника, стремительно нейтрализуя частную охрану, выводит президента предприятия под видеосъёмку в наручниках из здания на глазах у изумлённых и шокированных сотрудников, ставит всех к стенке и начинает шмон.
Искомый компромат найден не был. Он всплывёт позже, на выборах губернатора Тюменской области в 2000 году, когда против Рокецкого выставит свою кандидатуру молодой северный политик из ХМАО, быстро поднявшийся по карьерной лестнице в структуре полпредства Президента РФ в Уральском федеральном округе, благодаря ставке нефтяных генералов, с которыми в своё время поднимал Когалым и работал в окружной думе, и на которого сделал ставку и Владимир Якушев, поставив на карту всё. Эти документы стоили Леониду Рокецкому губернаторского кресла, а его супруге - банковской империи и владычества на тюменской земле.
Никто в Тюмени не удивился, когда Якушев был назначен вице-губернатором. По стечению обстоятельств, отец журналиста Семёна Комарова стал его первым помощником.
Володя Якушев рано остался без мамы, с которой ещё в детстве перебрался из Башкирии на Ямал. Детская психологическая травма была усугублена неровными и часто конфликтными отношениями со сверстниками, завидующими блестящей успеваемости Вовы, а потому шпеняющими его, весьма застенчивого по натуре  человека в виду комплекса неполноценности по причине низкого роста, да, к тому же, со слабым зрением, по поводу и без.
В армии он возил какого-то большого начальника Внутренних Войск северной столицы России, а однажды в увольнении случайно познакомился со студентом юридического факультета Ленинградского университета, который рассказал ему, как здорово быть юристом, и какие двери каких сейфов открывает эта профессия своему обладателю, если тот будет прикладывать максимум усидчивости в учёбе. Новые друзья, конечно, напились как черти, и были задержаны и доставлены в один из питерских вытрезвителей в совершенно непотребном виде, из которого на следующее утро их вытащил Володин шеф. Звали того студента Дмитрий Медведев. Кто бы мог подумать, что спустя годы, он станет сначала руководителем Кремлёвской администрации, а позже возглавит страну...
После демобилизации Володя без проблем поступил на юридический факультет Тюменского государственного университета. Он учился самозабвенно. Грыз гранит юридической науки с упорством Ломоносова, не жалея при этом ни времени, ни сил, ни живота своего. Не гнушался Вова и банальной зубрёжки, когда, тупея от терминов и понятий, не мог схватить суть какой-нибудь простенькой статьи Гражданского Кодекса или Конституции РФ. Как бы то ни было, университет Владимир закончил с отличием.
Много позже отец Семёна Комарова на каком-то семейном торжестве назовёт Якушева "большой умницей" и поставит усидчивость, работоспособность и целеустремлённость своего молодого начальника в пример сыну - легкомысленному авантюристу, живущему по принципу: будет день - будет и пища.
Сынок, сказать по правде, очень обиделся на отца в тот вечер, ревностно муссируя в голове его выражение: "Якушев, в отличие от тебя, большая умница!". "Как мог папа так запросто предать меня?" - думал Семён, возвращаясь домой от родителей. - "Меня он ни разу не назвал таким тёплым словом - умница - от которого сосёт под ложечкой и накрывает неизъяснимой негой всепроникающего счастья. А этого козла назвал... Неужели мой папа  насквозь пропитался этой чиновничьей раболепщиной? Не может быть. А, может, Якушев и в самом деле умница?".
Семёна терзали эти мысли. Душа его потеряла покой. Он не любил Якушева. Однажды, отдыхая в VIP-зале модной тюменской дискотеки "Метро" со своим другом из Москвы, возглавившем в Тюмени отделение "Внешторгбанка", Комаров стал свидетелем отвратительной сцены: двери в зал распахнулись, и в окружении многочисленной свиты в помещение ввалился пьяный и жутко матерящийся руководитель "ЗапСибкомбанка". Немногочисленные VIP-посетители поспешили от греха подальше покинуть злачное место, но Семён и его состоятельный товарищ остались в зале.
- О, Владимир Владимирович пожаловали, - явно ехидничая, тихо прокомментировал Анатолий появление нетрезвого конкурента. - Как всегда в своём репертуаре!
- Он, что пьёт сильно? - спросил Кутьёва Семён, с любопытством разглядывая с расстояния пяти-шести метров известную тюменскую личность.
- Как лошадь, - мгновенно парировал Толя. - Точнее, как конь ретивый.
- Чего вылупился! - вдруг в упор гаркнул журналисту нежданный гость, когда их глаза на мгновение встретились. - Ну-ка, нахуй отсюда! Быстро! - завопил противным фальцетом тюменский банкир.
- Ты чё мелишь, баран, - вырвалось у Семёна нечаянно в ответ на столь резкое хамство.
Ситуация начинала накаляться.
Репутация журналиста Комарова в Тюмени носила однозначно скандальный характер. Несостоявшийся военный журналист, выпускник Свердловского Суворовского училища, Львовского военно-политического училища и столичной ВПА им. Ленина, КМС по боксу, он не давал в городе спуску никому и бил обидчика, порой, не отходя, что называется, от кассы. Так, в один из вечеров в фешенебельном ресторане Кволити-отеля "Тюмень" при полном зале мирно ужинающих «свидетелей» барабанщик группы "Чайф" был нокаутирован Семёном после того, как бросился на него с кулаками, защищая своего коллегу, гитариста  с козлиной бородкой, осмелившегося грубо указать Сёме на коврик за входной дверью, где, якобы, журналисту самое место – «до особого приглашения». Конечно, в тот вечер и музыкант, и журналист были не трезвы.
- Ну-ка, пойдём, - «уронив» барабанщика, тянул он гитариста к выходу за сплетённую в цветную бороду-косичку, - покажешь мне, где этот коврик...
В это самое время лидер группы Шахрин бегал по залу ресторана и истошно кричал: "Охрана! Охрана!"...
Ситуация повторялась. Только теперь Семёна оскорбил не какой-нибудь музыкантишка, а могущественный региональный банкир, и неизвестно, чем бы кончилось дело, если бы ни вовремя подскочивший с места умный джентльмен из свиты Якушева.
- Ребята, нам не нужны лишние проблемы. Шеф в "неадеквате". Примите наши извинения за причинённые неудобства, - мягко, даже с каким-то заискиванием, щебетал "дипломат". Этого было вполне достаточно для сатисфакции, и друзья удалились восвояси.   
Став губернатором, когда предшественник, северный политик, ушёл в Москву на повышение, Якушев пить не прекратил. Напротив, почувствовав наконец-то себя полноправным хозяином территории, Вова устраивал такие банкеты, что иногда срывался в штопор и продолжал "гулять" три-четыре дня, тормозя при этом, разумеется, экономическое развитие региона. Деловая общественность в кулуарах тихо материлась, кляня губернатора за полыхающие ярким пламенем контракты, но поделать ничего не могла.
"Слабость человека нужно уважать, а не осуждать", - говорил сочувственно недовольным высокопоставленным соратникам Якушева из областного правительства главный врач медицинского центра в Патрушево, когда те приезжали попроведать "больного" на капельнице после очередного перебора и заодно справиться о сроках его "выздоровления".
Состояние политической экономики региона стабилизировалось, когда Владимир Владимирович "закодировался". На полгода Тюменская область в одночасье превратилась в кипучую стройку жилищного строительства по программе "Доступное жильё", экспериментальную площадку федерального центра по отработке передовых социальных проектов в различных областях жизнедеятельности тюменского социума, сельскохозяйственную лабораторию по разведению французских бурёнок в условиях Нечерноземья и ещё бог знает чего.
В свободное от работы время Якушев увлёкся хоккеем. Ходили толки, что он и в детстве неплохо играл в эту мужественную игру, но с возрастом и, тем более, с кодировкой эта его новая страсть приобрела размер маниакальной шизофрении. Как заправский смельчак три раза в неделю слегка поправившийся губернатор как штык надевал хоккейную форму и выходил с клюшкой на лёд забивать шайбы.
"Трус не играет в хоккей", - весело напевал Володя известную песенку в раздевалке, завязывая шнурки на коньках, в предвкушении увлекательной ледовой рубки, где ему, нападающему, будет отведена главная роль - забивать.
И он забивал. Забивал стремительно, забивал озорно, забивал самозабвенно, радуясь, всякий раз как ребёнок, забитой шайбе. Обе команды, понятно, прикладывали максимум усилий, чтобы очередная атака команды "губера" заканчивалась взятием ворот неприятеля.
Иногда доходило до смешного, иногда - до не очень смешного, а порой - до совсем не смешного.
Так, однажды после открытия в одном из районов юга области спортивного комплекса с непременной хоккейной площадкой было решено сыграть товарищеский матч команды губернатора с командой районной администрации. Сказано - сделано. Команды вышли на лёд. Игра началась.
Работники районной администрации  были не в курсе политкорректных тонкостей игры с губернатором (ответственный в свите за хоккейные баталии не успел, а, может, не захотел предупредить сельчан о тактике и стратегии проигрывания встречи), но уже на седьмой минуте первого периода защитник "Упоровского молота" Василий Перевалов, мастер спорта по хоккею, в миру - зав сектором спортивно-массовой работы районной администрации, встретил в своей зоне несущегося к воротам губернатора достаточно жёстким силовым приёмом. Не привыкший к такому противостоянию, губернатор очень сильно сбрякал об лёд, описав в воздухе кульбит по невероятной траектории.
Стыковка физиономии первого должностного лица Тюменской области с поверхностью ледовой площадки была под стать жесткой сцепке вагонов на перегоне станции Войновка. Никогда за последние двадцать лет Вова не испытывал такой боли.
Вскочив на ноги, в ярости, "губер" накинулся на Перевалова, осыпая того матом в три этажа.
- Я тебя сгною, паскуда! - последнее, что услышал обескураженный упоровский защитник в тот вечер в свой адрес.
В сердцах Якушев удалился с хоккейного корта. Встреча была прервана. Быстро переодевшись, вся команда областного правительства стремительным кортежем в сопровождении машин ГИБДД умчались вон от этого проклятого места.
На следующий день Василий Перевалов был освобождён от занимаемой должности.

Часть третья. Цена достоинства

История с упоровским матчем губернатора скоро стала широко известна в народе.
- Вот гандон, - возмущался Дмитрий Фёдоров, не любивший губернатора так же, как его друг-журналист. - Обидеть работягу в честном поединке... Ну, не гандон ли он?
Негативное отношение к главе исполнительной власти региона в голове "комсомольца" отягощалось недобросовестными слухами снующих в областном центре сплетников об извращённой сексуальности губернатора в части его приверженности к совсем ещё юным мальчикам.
- Сёма, это правда? - вопрошал журналиста Дмитрий с лицом, искривлённым маской брезгливости, вперемешку с затаённой яростью, мощностью, судя по выразительности его свирепого лика в этот момент, килотонн этак в десять.
- Ты чё, дурак? - бесповоротно обрезал журналист эту тему, отгоняя от себя самого шальные мысли о такой мерзости. - Черти слухи распускают, а ты ведёшься.
К этому времени Дмитрий уже твёрдо стоял на ногах. Его взаимоотношения с Чемезовым приобрели доверительный характер. Теперь Фёдоров у него был нечто средним между "адъютантом его превосходительства" и "оперуполномоченным" по особо важным делам в преступном мире Тюмени. Теперь Диму уважали и боялись не только разнокалиберные "торпеды". Даже вполне состоявшиеся авторитеты, каким, например, был "великий и ужасный" Бабан, сумевший изворотливостью собственного ума упечь за решётку своего давнего недруга и конкурента, тюменского вора в законе Ганса, разговаривал с Дмитрием почтительно.
Разногласия возникли у них лишь однажды, когда Чемезов бросил "пацанам" жирный кусок в 100 миллионов рублей в виде областных инвестиций на строительство спортивного комплекса "Воронинские горки".
- Пусть лучше братва зарабатывает, - сказал тогда Олег Леонидович, памятуя их честную службу во время его предвыборной кампании, - чем будут зарабатывать коммерсы - эти ненасытные свиньи.
Однако, при дележе "пирога" Фёдорову удалось-таки отстоять в непростом разговоре с Бабаном свои 10 миллионов. 
А вскоре губернатор давал приём в кругу избранных по поводу открытия центра дзю-до в Тюмени. На разрезание красной ленты в столицу Западной Сибири прилетел сам премьер-министр. Неотложные государственные дела не позволили ему быть на банкете, а потому, "засветившись" перед телекамерами на скамейках болельщиков с гурьбой тюменских ребятишек, национальный лидер улетел.
"Ну, слава богу, - подумал тюменский Владимир Владимирович, проводив премьера в аэропорту Рощино, - теперь  и расслабиться можно. Сегодня выпью".
В загородную резиденцию губернатора "Лебяжье" приглашённые съехались к девяти вечера. Здесь были почти все те же самые лица, которые поддерживали Якушева в минуты и часы его счастья и слабости. Не было разве что вице-губернатора Сергея Сарычева, который, сославшись на недомогание, отпросился у шефа домой. Хитрый лис шестым чувством почуял, что сегодня здесь произойдёт что-то очень не хорошее. Обострённое за долгие годы служения разным хозяевам политическое чутьё никогда его ещё не подводило...
Олег Чемезов этим вечером впервые решил представить своего нового криминального "адъютанта" хозяину. Дмитрий тоже чувствовал дискомфорт перед поездкой в виде непонятного внутреннего волнения, но отказаться от приглашения не смел, - слуга должен неотступно следовать за своим господином.
Вечер начался как обычно: по первой выпили -  за открытие, по второй - за то, что национальный лидер, кажется, остался доволен, по третьей - за родителей не чокаясь; четвёртая пошла - за здоровье губернатора...
- Ты чё, чмо, уставился? – вырвалось у губернатора, когда он увидел остекленевшими глазами неласковый взгляд какого-то молодого незнакомца с наглой и дерзкой физиономией. 
У Дмитрия потемнело в глазах. Закипающая внутри него ярость начинала душить, а дальше... подскок, акцентированный прямой удар справа в лицо сильно захмелевшего Якушева и - провал...
Суд над Дмитрием Фёдоровым был закрытым и скорым. Медицинская экспертиза признала его вменяемым.
В последнем слове подсудимый так и не признал своей вины в преднамеренном убийстве губернатора Тюменской области, переносица которого от мощнейшего удара вошла в головной мозг, в результате чего, смерть наступила мгновенно.
Решением Тюменского областного суда Дмитрий Фёдоров был приговорён к пожизненному заключению в колонии особого режима...

...Утренняя заря вставала над Тюменью. Новый день нёс тюменцам новые надежды. Сегодня областная дума утверждала кандидата на пост губернатора Тюменской области, представленного Президентом Российской Федерации Дмитрием Медведевым. Поправив галстук, Сергей Михайлович Сарычев улыбнулся своему отражению в зеркале и непринуждённо подмигнул самому себе. Внизу его ждал губернаторский джип. Сегодня начиналась его эпоха на тюменской земле...

(Имена, фамилии и события вымышлены. Любые совпадения случайны.)