- Андрей, слышишь? Поёт кто-то, кажись, баба ...
        - Ты что, ёбнулся, кто здесь петь может?
        - Да поёт, тебе говорю. Пойдём  в ту сторону, правее...
Мы шагали по бесконечному болоту, окруженному глухим лесом.


                                                      ***

    В начале октября приехали в деревню Рябкино, что в Тверской области. В первый же день  погода наладилась. Добирались сюда, - дождь со снегом, колотун, а утром – солнышко и тепло, градусов пятнадцать.
    Только  в лес зашли, моя лайка Найда  рябчика с земли подняла. Он, затарахтев крыльями, взлетел, прячась за густой елью, и неосторожно сел на ветку сосны, в полдерева. Я  не спеша  прицелился. Сразу после выстрела  птица кубарем упала на землю.
        - Цыть!! Нельзя!!!
    Кричу я собаке первой подбежавшей к добыче. Найда - молодая, второй год  пошёл, трясётся вся, как рябчика отведать хочет.
        - Хорошо, умница… на тебе печенье... Давай, давай ищи! Ну что, Андрей, есть начало!
        - Знаешь, а сучка-то птицу сперва обошла, а уж следом на нас выгнала.
        - Наверно, случайно получилось...
        - Ладно, увидим... Петь, ты прямо на солнце направление держи, тут болото начинается  клюквенное. Только тихо иди. На нём глухарь может кормиться.
    Я запрятал добычу в рюкзак. Там же у меня топор, чифирбак, заварка с сахаром и бутерброды с салом. Продираемся сквозь крепи и выходим на чистое место. Под ногами влажный мох, вокруг небольшие чёрные лужи с трясиной и сосны, невысокие, редкие, на приличном расстоянии  друг от друга. Собачка весело бежит впереди  «челноком», прихватывая метров пятьдесят в каждую сторону.
        - Петя, через болото вёрст пять хуячить. А как пройдём, на лесную дорогу выберемся, и назад по ней. Знаю это место, бывал  раньше.
    Шли медленно, около часа. Тогда-то мне и показалось, что баба поёт.
                                               
        - Андрей, ты опять не слышишь? Справа...
        - Нет.
    Противно внутри как-то стало. В голову мысли нехорошие лезут, и вспоминается случай четырнадцатилетней давности.
                                                     
                                                  * * *
 
      Я тогда в московской аптеке  работал, рецептаром-контролёром. После института  распределили. С первой  женой  только что развёлся. Страдал сильно, ну и пил, конечно. Каждый день.
    Это в ноябре случилось. Шестого числа зарплату выдали, и поехал я праздники в общагу справлять. У меня там знакомый проживал, однокурсник, он по болезни в институте на год задержался.
    Позвонил мне, приезжай, говорит, молодость вспомнишь, да и с бабами в нашей богадельне напрягов нет, быстро найдёшь.
    Я обрадовался – и, правда, пора с кем-нибудь познакомиться. В Перовском гастрономе,  в отделе заказов у меня  блат был. Водки накупил, горбушу солёную и сервелата. Деньги почти все  потратил, но ехал в приподнятом  настроении – два дня выходных впереди.
    Отмечать мы ещё шестого начали, народ всё больше незнакомый, но одну тёлку вроде  раньше  видел. Даже  станцевал  с ней  пару  раз. Она сиськами  ко мне трётся и говорит, что ты  бухать так сильно начал?  Ну, развёлся с женой, жизнь на этом не кончилась. Конечно, отвечаю, а сам смотрю на девушку, вроде симпатичная, может и получится чего. Но не получилось.
    Очнулся  восьмого утром  в комнате - на  кровати  напротив  мой  приятель  лежит  с тёлкой этой. Одеяло сползло, девка голая спит. Сиськи так себе. Ничего особенного. Что я на неё запал? Да и не до баб как-то. Похмелиться бы поскорее.
    Я под столом начал шарить, потом на столе – всё выжрали!  Лишь пепел с окурками  в жирных  тарелках. Во, бля, отметил Октябрьскую Революцию.
    Пальто в шкафу отыскал, карманы проверил, у меня полпачки “Дымка” и  ровно два  рубля денег. Ладно,  домой пора собираться.
    В девятом часу утра из общежития вышел, на троллейбус мимо винного иду… и глазам своим не верю!
      Работает! В честь праздника в восемь открыли. Я туда. Очереди нет. И водку дают и вино, а мне совсем немного на “огнетушитель” не хватает. Смотрю, мужики на улице рядом стоят,  вино распивают.
        - Ребят, пустую не оставите, как раз бы пригодилась.
        - Да бери, жалко, что ли.
    Я бормотухи взял, только стал прикидывать, где бы выпить, а тут менты на машине к магазину подъехали. Я потихоньку в сторонку отошёл и бегом к троллейбусной остановке. У меня дипломат был немецкий, пластмассовый.
      Бегу, бутылка внутри него по дну и стенкам  стучит, а сердце моё ещё сильней колотится,  вот-вот сдохну. На ходу в троллейбус впрыгнул, отдышался. Но хуёво, как никогда. Голова тяжёлая, соображаю как-то плохо, руки трясутся. До электрички, наконец, добрался, в  тамбур захожу, осматриваюсь по привычке – нет ли контролёров.
    И тут началось. То ли ритмичный стук колёс, то ли пил уже месяц кряду и время моё подошло  -  но в углу тамбура, как из репродуктора, вдруг Серёжа Парамонов чистым мальчишеским голосом звонко пропел:

        - От улыбки хмурый день светлей, от улыбки в небе радуга проснётся!

    И поёт всё громче. Задорно так и радостно. А мне совсем не весело. Страшно даже.  Я дипломат скорей открывать, за пузырём лезу. Из другого угла хор уже подпевает:
     
      - С голубого ручейка начинается река, ну а дружба начинается с улыбки!
 
    Я пробку с бутылки зубами сорвал и выпил половину под музыку. Через пять минут отпустило. Не поют больше.
                                                     
                                                            * * *

    Ну, а здесь  в лесу, кто петь-то может? Да и в завязке я пятый год. Наконец Андрей успокоил:

        - Погоди... Точно поёт. Ну-ка проверим.
   
    Издалека женщину увидели. Ползает по мху, клюкву собирает и напевает что-то. Мы ей  крикнули с расстояния, о себе дали знать, чтобы не испугалась вдруг, и ближе подходим. Старуха, лет под восемьдесят. Одним платком голову обмотала, только нос и глаза видны, а  другой платок на земле постелила, ягоду  в  него кладёт. Я спросил:

        - Бабуль, а зачем ты поёшь-то?
        - Как зачем? Медведей отгоняю. Много их здесь.
        - И не страшно одной  в лесу?
        - Нет, не страшно.
    Старуха была одета в старую телогрейку. Обута в заклеенные резиновые сапоги. Ведро с клюквой, грязное, битое. Чистая бомжиха. Но на нас смотрела спокойно, почти снисходительно. Подумалось, уж не ведьма ли?
        - Бабушка, а ты в Бога веришь?
        - А как же, без Бога-то...
        - Скажи мне,  охотиться грешно или нет?
        - Какой же это грех? Всё от Бога – пожелает, будет тебе добыча, а не пожелает  – ничего не поймаешь.
        - Ну, спасибо тебе бабушка за науку.
      Я открыл рюкзак и достал рябчика.
        - Возьми...
        - Ой, спасибо, я суп из него сварю.
        - Ну, до свидания, пойдём мы.
        - Ступайте, ступайте…

    Мы охотились ещё три дня.  Найда просто чудеса творила, без устали рябчиков в лесу отыскивала. И тетеревов на полянах. Птицу причует, обойдёт - и на нас выпугивает. Андрей обстрелялся, говорил, в жизни такого не видел.
    А я четыре пачки патронов извёл, а всё никак. Мне дичь только что на стволы не садилась – мимо и мимо...
    Не глупая оказалась бабулька, правильно всё сказала.
        А может, сглазила меня, кто знает.