- Вставай, вставай.
От дура жена, как же ты меня заебала.
- Вставай.
- Я тебя умоляю.
В натуре достала. Нашарил под кроватью початую фляжку коньяка, глотнул. Ух блять, лепота. Запил семнадцатыми ессентуками.
- Ну что там у нас по программе? Э, ты куда?
Съебала дочь мудацкая. Нахуя будить было, не понимаю. Последнее время каждый день ругаемся. Развод так развод. Похуй. Как бухал, так и буду бухать, как лазал по блядям, так и буду лазать. 

Что ещё за шум? А, гости пришли блять. Точно, наприглашала же своих ебанутых мерзопакостных гламурных подруг, драных целлюлитных шлюх из борделя имени лошади собчак. Ясен хуй, припёрлись со своими вялыми мужьями, говнюками тупыми, мудачьём мутноглазым. Ненавижу тварей. Заебался иносказательно их нахуй посылать. Не понимают. Делают вид, что не понимают. Прут и прут в наш дом. Въебал ещё коньяка и проскользнул в ванную. Помылся, побрился, приоделся, плюнул на домашний тапок жены, допил коньяк.

- Всем привет.
Улыбаются падлы скользкие. Ну как же, как же, мы же типа все тут друзья. Вот же свинские рожи. Рыла. Что бы сожрать? Рыбы хочу. Хули уставились, рыбу можно есть руками, суки напыщенные. Налейте уже водки. От бляди, улыбаются вежливо. Нахуй мне ваше вино, ебанаты рогатые, водки хочу.
- Налейте мне водки.

За милых дам? Ага, аж растрогался блять. Что ж вы в своих сраных турциях и египтах дизентерию или лихорадку Эбола не подцепили, сволочи гнусные, лошары безмозглые.
- Налейте мне ещё водки.
Уф, отпустило. Что я думаю о кризисе?
- Полагаю что проститутки подешевеют.
Ну вот, опять не то сказал. Да нет, самое то, про вас, минетчицы хуеблядские.               

- …надеюсь, что он будет вести себя хорошо и у нас всё наладится…
Нихуя себе, а как же развод, отменяется? Заебись информация, лень мне новую бабу искать, да и люблю я свою жену, если честно.
- Налейте мне водки.

Вышли на балкон покурить. И что-то я размечтался как жену красавицу ночью любить буду и прожёг сигаретой ей попку, через новое платье. Вот же незадача.
Заплакала.
- Ты это специально.
- Извини меня, случайно, клянусь.
Встал на колени. Сам чуть не плачу.
- Ты меня ненавидишь. Ааа, какая же я дура, что с таким бессердечным скотом связалась.
И подруги её лезут тут же с упрёками и советами, бросай, мол, этого гада.
- Да идите вы нахуй, уёбища блять пупырчатые. 

Ушёл из дома. Вышел на набережную. Огни слепят. Праздник какой-то. Перекошенные ебальники мелькают. Страх и ненависть в лас-распиздяйске блядь. Въебать бы чего крепкого. Опаньки, три лохушки шампаньцкое в сторонке хуячат. Ну, за неимением гербовой пишем на простой.
- Здравствуйте прелестницы!
Обрадовались дуры, протягивают бутыль.
- А ничего другого нет, покрепче?
- Есть, но не здесь. Пошли к нам в общагу?
- Да с удовольствием.

О общага. Пьяный вахтёр, обшарпанные стены, бесконечный коридор с заколоченным фанерой окном. Заебись, в беззаботную юность нырнул. Картошечка жаренная со сковородки, сало домашнее, винегрет, грибочки солёные, яблоки и мандарины, кровать скрипучая, много дешёвой водки. Гитару приволокли, спел несколько песен про любоффь, девки носами хлюпают, высчитывают, кого из них ебать буду. Магнитофон кассетный включили, требовал от них голыми плясать, не повелись, колхозницы.

Проснулся с самой толстой. О ужас. И воняет от неё, коровы дебелой, ни разу не молоком. Вроде не ебал. Или ебал? Так, даю себе установку: я её не ебал, я её не ебал. Вылез из-под тяжёлой горячей ляжки и к столу. Ёбнул треть стакана лекарства, запил тёплой кока-колой, с трудом сдержал рвоту. Надо валить из этого гадюшника. Сколько там таймов? Включил телефон. Ага, жена полчаса назад звонила, наверное, хотела дать ЦУ по разводу.

- Аллё, что хотела?
- Ты почему до сих пор не дома?
- А с какой радости я должен быть дома, стесняюсь спросить?
- Ты нам очень нужен.
- Что, что?
- Да уж догадайся.
- Что?!! Спасибо родная! Лечу домой, любимая моя, самая лучшая, самая нежная, самая прекрасная, целую твои ножки и торжественно обещаю, что пьяным больше не увидишь. И это, прости меня за всё…