В долекой жаркой Калумбии Хуан-Побло Монтойя падрулил к ларьку с шавермой. Жырный араб, с обоссаными руками как рас заканчивал нарезать лук тупым ножём. Увидев в окошке киоска рыльце Хуана, он медленно, бес реских движэний снял с башки красную кепку с семью палосками. Спрятаф ее под стол, и урониф ее в протухшый соус он воскликнул: "О! Вы!!! Вы... Вы Хуан-Пабло! Ебать меня в рот, да?! Я вас знаю, слющай! Я твоя болельщикъ, ебаний рот!". А сам про себя думал: "Вот, сссука! Копченая обезьяна! Из-за этова чирнарылава уепка придецца покупать новуйу кепку!". И продолжал смотреть на колумбийского гонщика с любвиабильной улыпкой, сияйущей золотыми тисами.
    -Слющай, брат, заверни мине диве дивайнихъ, надо паткрепицца, у меня зафьтря гёнка нахюй. - говорит Монтойя. А перет стартом ваще нихюя жьрац не дають, думають, щтё обосрусь от страха... Хатя... Да ебаць ихь в роть! Давай тьри завярячивяй! Дивайних! Жираць хачю, ссюка, ща сдёхьну!
    Араб паслушно кивнул, и принялся нарезать несвежее куриное мясо, раздумывая, какуйу-жэ пакость сделать этой немытой свинье. Ответ на его раздумья пришол сам собой. Увидев на треснутом грязном блюццэ около окошка несколько манет, араб крикнул Хуану, што   не намерен брать с такой звезды как он деньги. Монтойе было не привыкать к подобнава рода падаркам, и он послушно згрёп мелочь грязными руками, и засунул их ф карман. Посмотреф опять на акошко, гоньщик заметил, што из нево торчит бумашка, фся в курином жыре, и араб ее держыт. Держыт, улыбаясь, и светясь от щастья. Несколько секунт они смотрели друг на друга...
    -Ты будищь щаверму мине делать, или нет, земляк?!! -спросил Хуан.
Афтограф! Остафь мине афтограф! -попросил вонючий араб у известного пилота.
    Фсе то время, когда они сматрели друг на друга, пока Монтойя доставал ручку и щедро расписывался на измазанной бумашке, араб дрочил под столом в соус и на любимую красную кепку. Кончили они аднавременно. Хуан расписывацца, а араб просто кончил. Добавиф ф каждую шаверму по 40 грамм кокса, замениф укроп на отличнуйу сочнуйу канаплю, выращеннуйу по технологии "Hydro", добавиф немного отличнава соуса со своей кончиной, араб протянул Хуану сваи кулинарнийе изделийа. Хуан-Пабло ел не спеша, смакуя. Причмокивая. Семенной соус стекал по его небритаму подборотку...
    Утро фстретило Хуана с трудом. Желание было одно - умереть. От кокса его до сих пор тащило так, что он ваще не понимал, что такое акружающий его мир. Монтойя выглянул в окно ис своево номера в Интерлагосе. На улитсэ шол снек. Розовый слоник бижал по металлической трафке. А с крышы с интэрвалом в три секунды падали биременные дети с рюгзаками.
    -Ёбаний в роть! Как миня плющит! Биляяя! Я вить толька адъну щтакетину вчира прикалатиль!..
Он не знал, что вчера была за шаверма... Вдрук! Непреодалимое жылание абасрацца заставило иво метнуцца ф сортир. Ф сортире с ярко-зилёнай лампай бливала Кони. Унитас был прозрачным, а пол постоянно удалялся. "Как тащит, биля, как тащит" -думал Монтойя, залезая в ванну. Напор кровавово поноса вышэл из нево с давлением 4,5 атм. "Кони, мерская билять! -думал он... Не могла вчира не пить! Я тут себе фисе нёги обёсцрал!
    

    На прогревачном круге, Хуан понял, што тащит его ничуть не меньшэ прежнева, но управлять болидом в таком састайании было очень прикольно. Ему казалось, што он играет ф Тэтрис, и он одна ис падайущих фигур. Есче радовало, что одна ис самых страшных фигур - Михаэль Шумахер, находицца где-то далеко в жопе.
    Когда зажыгались красныйэ агни свитафора, Монти ощутил такой страх, што понос с новой силой ударил ему по сфинктеру. Останавливать игру ф Тэтрис на полпути было нельзя, только из-за таво, што хочецца срать. Монтойя стиснул зубы, и продолжал мчацца по трассе быстрее любова чемпиона! Он по принцыпу сваему не любил бросать дела недоделанными, и ришыл во што бы то ни стало закончить игру, и только потом посрать.
    И тут он увидел МакАвто! А жрать так хотелось! Подъехав к акошку он заметил, што вокрук нево носяцца какие-то семиглазые хомячки. Это были его механики. Он был в боксах.
    Когда Хуан ф последний рас решыл заехать поткрепицца, веть в предыдущих Макдональдсах ему нихуя не дали, понос надавил на сфинктер с таким давлением, што Хуан не мог больше терпеть. Он рванул из боксоф. К щастью ему успели заменить ризину и дазаправить машыну. На выезде из пит-лэйн его анальные мышцы не выдержали оказаннава на них високава давленийя, и расслабились...
    Райкконен очень блиско подобрался к Хуану-Пабло, ведь тот ужэ никуда не спешыл. Он просто ехал ф свое удовольствие... А у Райкконена сильно болела шэя. Он не мок ехать быстрее. Сильныйэ боковые перегруски делали боль не выносимой. Это он фчера развлекался с какой-то очередной шлюхой, осваивая фсе прелести Кама-Сутры на шкафу. Пол оказался очень твердым. И у Кими не было ни аднаво шанса обойти колумбийца.

С уважением. Ухо.