-Эй, заткни ей глотку, а то я щас сам...
Хозяину пребольшого пса, потревожившего в теплый июльский сумеречный час покой
квартала это не пришлось по вкусу.
- Ты там пасть прикрой, сука... Кинул Петя небрежно заросшему сиренью
и абрикосами трехэтажному дому, откуда шел голос. Но не успел Петя закончить
фразы, как последовало нечто неожиданное. Собака вдруг взвизгнула,
шарахнулась в сторону и упав на землю утихла. Петя окликнул пса, немного
подождал, затем подошел к Джиму и присел возле него на колени. Тело собаки
было теплым, но жизни в нем уже не было. Сразу стало холодно и пусто. Из
Петиных глаз брызнули слезы.
-Тварь бля!! завопил он, и выхватив Макарова начал палить из него в ту
сторону, откуда неведомый голос обещал успокоить собаку. Послышались крики,
звон бьющегося стекла. Выстрелив всю обойму Петя долго стоял, не размазывая
обильных крупных слез по щетинистым щекам, а потом опять истошно возопил
-Иди сюда, тварь бля гнида, убью на хуй суку ебаную...
-Иди на хуй. Лениво откликнулись оттуда.

* * *

Вечером Петя сидел в освещенной огрызком свечи горнице за столом, и пил водку.
Он уже не плакал. Джима схоронили за околицей, слева у березы, и в хате пахло
свежей землей. Маша сидела рядом, по-бабьи сжимая в руках влажный от слез
носовой платок.
Пете всегда не везло на домашних животных. Когда он был маленьким, в степи с
мальчишками они поймали живого суслика. У базов жила древняя бабка-ворожея,
так она давала по десяти копеек за тушку, и ребятня целыми днями носились
по степи выливая зверьков из нор. Когда суслик выскочил из земли, Петя
проворно схватил его за бедра и зажал ладошками. Мальчишки восторженно
толпились вокруг него, галдели, рассматривая живую добычу и дивясь Петиному
мастерству, а он как зачарованный, стоял, и пыльными пальцами ощущал
лихорадочное биение сердца маленького зверька, чувствовал ладонью его тепло. В
тот день он почувствовал что-то важное...
Когда первые восторги улеглись, Петя уже твердо решил судьбу
суслика. Он должен был стать Петиным Другом. Тогда, заступаясь за своего
нового друга он поссорился со всеми мальчишками, заработал два синяка, но
настоял на своем... "Блядь! Она никогда не любила Джима..."-истерическим
голосом подумал он.
-Эх, ёб твою мать бля... Петя налил полстакана, взял с тарелки луковицу,
опрокинул стакан в глотку, крякнул, захрустел луковицей.
...Оказалось в последствии, что суслики в неволе не живут. Степана (так
звали суслика), Петя втихаря похоронил за околицей, слева у березы. И соорудил
маленький крестик из палочек... Следующим номером была кошка. Маленький,
пушистый серенький с белыми лапками и галстучком котик, который все время
гадил в хате. Мать, тогда она была жива, каждый день грубо ругалась на кота,
а потом, когда Петя спал, хмурый и вечно пьяный отец проснулся рано поутру,
почесав заскорузлыми от работы пальцами заросшую щетиной щеку, и никому не
говоря ни слова обул свои огромные сапоги, сунул урчащего, ласкавшегося к его
рукам и ничего не подозревавшего котенка в мешок, и хлопнув дверью ушел. Пашу
так больше уже и не видели. Петя даже не смог похоронить его за околицей,
слева от березы...
-Маша, что будем делать?
-Ах, Петя, я не знаю, право...
-Какая-то сука блядова убивает нашего Джима, а ты-незана-а-аю... Петя вдруг
резко ударил кулаком Машу в лицо. \
-А кто, блядь, знает?!
-А-А-А! Закричала Маша, прикрывая окровавленное лицо руками. А-А-А!
-Че бля орешь, сука... Петя налил себе еще полстакана, засадил, крякнул, и
стал вставать с лавки.
-А ну, сучка, иди сюда... Пьяные ноги не слушались и Петя опрокинул кувшин
с квасом. Маша выскочила из горницы в сени и стала лихорадочно накидывать
платок. Платок никак не накидывался. Второй удар Петиного кулака настиг Машу,
когда она уже была готова юркнуть в дверь, и пришелся ей прямо в ухо. Голова
Маши от удара стукнулась о ржавый гвоздь, на котором раньше висела подковка на
счастье. Что-то хрустнуло, и Маша замертво упала на холодный пол, стукнувшись
при падении левым глазом о грабли.
-Унялась... Сука!!! Петя довольно рыгнул, сплюнул, попав Маше на рану и
небрежно пинанув её ногой медленно пошел в горницу. Допив бутылку он швырнул
ее в угол, и заорал:
-Эй, ты, принеси бутылку... Очухавшаяся уже к тому времени Маша крутилась у
зеркала, замазывая следы ссоры. Услышав просьбу, немедленно юркнула в погреб и
принесла просимое.
-Вот так... Ну ладно, не серчай... Иди сюда. Петя посадил Машу на колени,
она склонила здоровую, правую половину головы к нему на плечо, и они запели
протяжно, грустно, теряя мелодию и безбожно фальшивя дивную, чудную мелодию.
И было в этой мелодии что-то новое, по-утреннему свежее и нежданное,
так не вязавшееся с ободранными стенами хаты, с грубыми лавками и лубочными
картинками на стенах, с мутными стеклами и пыльными образами в углу. Будто и
впрямь задрожали звезды голубые, потемнело зеркало затона, лился свет на
заводи речные, и румянил сетку небосклона...
21.07.97 22:19