Завлекает народ, воскрешает амбиции,
Потешает зевак бытовушными сказками.
Но, оставшись один, он желает убиться, —
Грустный клоун, потерянный за весёлыми масками.
(с) Дмитрий Аверин

Зеркало отражало старого, уставшего клоуна. Комика, утомленного жизнью и борьбой с самим собой. Это была вторая мировая война против личных принципов, в условиях финансового кризиса, бывшего следствием кризиса жанра.

- Старый дурак, твои шутки никому не нужны, – сказал Клоун зеркалу.

Зеркало подмигнуло в ответ:

- А как же зрители? Ты больше не хочешь их смеха и эмоций?

Клоун грустно усмехнулся:

- Искренне смеются и радуются лишь дети. Но детей немного даже среди тех, кто мал по возрасту. Иногда мне кажется, что я говорю в пустоту, а в зале сидят глупые, румяные куклы – жующие попкорн и сладкую вату и глядящие на меня пустыми глазами. Люди разучились искренне радоваться и веселиться, и эмоции они испытывают только по отношению к самим себе. Я не ощущаю чистоты, понимаешь?

Зеркало тускло замерцало:

- А чем ты лучше?

Клоун улыбнулся:

- Знаешь, меня давно не слепят софиты, я к ним привык за долгие годы. Но я бываю ослеплен лучистыми глазами, смотрящими на меня с восторгом и надеждой. И тогда я понимаю, что человек, искренне ждущий чуда – это чудо и есть. Только ради этого я каждый раз выхожу на манеж, я жду своего зрителя. Которому я дарю радость и поэтому ощущаю себя нужным.

- И часто ты видишь это чудо?

Клоун ссутулился, втянув голову в плечи.

- Я уже забыл, когда это было последний раз, – вздохнул он. – Только пустые глаза и рты жующие попкорн со сладкой ватой. Пустые глаза и набитые рты. И ничего больше. Никаких чувств, никаких эмоций. Думаешь, я уже никак не смогу их расшевелить?

- Наше время вышло, – согласилось Зеркало.

- Значит, наш последний выход, – сказал клоун.

Разукрашивая лицо, он будто бы прощался со старым другом. Закончив накладывать грим, клоун взял топор и, размахнувшись, разбил Зеркало, навеки успокоив коллегу.

После чего взял пару зеркальных осколков из тех, что покрупнее, вышел на улицу, сел на велосипед и неспешно покатил по улицам вялого и обрюзгшего городка. Так, насвистывая себе под нос что-то грустное, старый клоун докатил до городского пруда и сидя на берегу, долго рассматривал себя в осколках.

- Старый дурак, я лишил себя самого верного друга. Того, кто знал меня всяким и никогда не отворачивался. Смеялся, когда смеюсь я, плакал вместе со мной, кривлялся и грустил тогда, когда мне этого хотелось. И ведь склеить уже нельзя.

Зеркало молчало. Клоун плакал не стесняясь своих слез, в голове крутились странные слова "самурай проходит свой путь до конца". Старый клоун никогда не увлекался Японией и ничего не знал о самураях, он просто поддался порыву и со всей силы воткнул острый кусок зеркала себе в горло, на несколько миллиметров выше адамова яблока.

Мир не перевернулся и не раскололся надвое. Никому не было дела до трагедии старого клоуна. И даже пара солнечных зайцев, бывших свидетелями, успела забыть о происшедшем и весело прыгала по поверхности пруда.