В самом начале накопления капитала коммерс не считал мытарей за людей. Не в хуй не ставил и отмахивался от них,  как от назойливых мух: «Типа чо надо? Налоги? Какие, в пизду, налоги? Мое предприятие убыточно, денег нет!» И со свободной совестью, раз в два года или того чаще, типа,  как дело того требовало – менял фирму, покупал готовую и спокойно продолжал мутить свои дела. Но если косяк, какой всплывал или мытарь был уж очень настойчив и требовал заплатить положенный оброк государству, то коммерс, зло, прикалываясь и глумясь, откидывал пару копеек: «На вот, завалялась пара грошей, в казну государства, в самый раз будет!» А про себя злорадствовал  - дешево отделался, как стакан семечек купил. И распухая от денег, достатка, власти, престижа, бравируя своей необычайной удалью и крутостью, декламируя великие связи -  в открытую стал глумиться над мытарем и его ведомством: «Типа, ну чо пристали, с какими то налогами? Чё, простых граждан, что ли нет? Чо к рииАльным и серьезным людям цепляетесь? А ну-ка, давайте погоняемся друг за другом, типа, кто кого?!»
А чё было делать бедному мытарю - он и согласился.

Время шло, в стране расцветало необычайное укрепление власти по вертикали. Бюджет пух от распродажи народного, природного богатства  и недр. Коммерс тоже пух, жирел и терял чувство рииАльности.
Коммерсу уже начинало казаться, что он так высоко взлетел - не видно ни земли, ни людей.

Да и каких людей то? Есть быдло, копошащиеся с утра до ночи за копейку, а есть он - живое воплощение. Правда, есть еще какое то государство и люди какие то на него работающие, в фуражках и с красными корками. Периодически, как комары поганые, его кусающие, чего-то требующие для этого какого то государства, да размазал бы он их всех разом  перстом  указующим, да хлопотно больно, проще копеек, как крошек воробьям, насыпать - пусть слетаются, твари прожорливые и клюют подачки. ЕГО подачки! Ибо можно себя уже называть с большой буквы. Так как с такой капитализацией бизнеса – сам черт не брат!
Не то, что какие то мелкие, глупые людишки в форме и фуражках, с бумажонками, в которых одни каракули. Как там галиматья эта мелочная пишется «Предписание», «Доначисление», «Акт», «Статья», «Правило», «Закон» - ей богу, ересь какая-то, касающиеся весь это сброд, что живет, там, внизу. Так нет же, тараканы, со своей мелочевкой сюда лезут, ко МНЕ, в  МОИ покои!

Смешно смотреть -  придет такой чудик  с коркой и с идиотской бумажонкой,  исполнить ему что-то там нужно. Кинешь ему, голодному псу – кость, на вот, жри, падла. Схватит своей алчной, жадной пастью, сказать ничего не может - рот забит, а глазенками так и зыркает – дай еще! Похоже, людишки этой формации, готовы жрать пока не лопнут, как хомяки мерзкие. Но ничего, жрите сволочи, всю вашу, паршивую кодлу, могу прокормить подачками! Ибо Я -  могуч!  На недрах сижу и долго сидеть буду. Да, пора бы мне и государство к рукам прибрать, а то слишком официальное комарье достало, пора бы узду на них закинуть!

Так рассуждал коммерс, возносясь в вершины бизнеса все выше и выше, на увеличивающимся экспорте. И уж совсем он забыл тот давний уговор с мытарем, типа, погоняться - кто кого. Как вдруг сверху комерсу постучали.
«А я уже здесь, жду тебя!»

И увидел коммерс мытаря, да не одного, а с толпой людей – все с черными, как сажа, лицами и только дырки для глаз зияют. И понял он, что взлетел слишком высоко, падать больно будет, да и накладно – очень.

Но, про то, простым людям  нет печали. Ибо были и будут подобные коммерсы, и дела их. А простой народ, как жил на копейку, так и будет жить, ибо недра, как были в руках коммерсов, так и останутся.