Первая часть: http://udaff.com/creo/74627.html

Некоторое время я просто бессмысленно таращился в зеркало.
Согласен, машинист должен быть подготовлен ко всякого рода неожиданностям. Нас этому учат. Но те ситуации, которые мы проигрываем на «аварийках», касаются в основном технической стороны дела: потеря управления поездом, самопроизвольное торможение, сработка реле перегрузки, снятие высокого напряжения.… Сейчас же происходило что-то невероятное, запредельное.
Абсолютно пустая станция. Такого просто не могло быть.
И тут меня пронзила мысль.
Хорошо, предположим, что при заезде на станцию, платформа была пустой. Но почему же тогда она и теперь не заполняется людьми? Двери поезда открыты, так что хоть кто-то из пассажиров должен был выйти. А из четвёртого вагона, где происходила драка, они просто вылетали бы. Я поднялся, шагнул к двери, ведущей в салон вагона и открыл её.
Поезд, как и станция, был пуст.
Не знаю, сколько времени прошло, пока я стоял, тупо уставившись прямо перед собой. В голове билась лишь одна мысль: «Куда, чёрт возьми, делись люди?!».
КУДА ДЕЛИСЬ ЛЮДИ?!!
Я точно помнил, что когда тормозил, поезд вёл себя как при гружёном режиме. Значит, пассажиры в это время находились в вагонах. Так что же с ними произошло за те несколько секунд, с момента остановки до открытия дверей? Причём, со всеми сразу.
Ситуация напомнила мне роман Стивена Кинга « Лангольеры ». Там тоже исчезали люди, правда, из самолёта и вместо станции фигурировал аэропорт. Но Кинг писал фантастику. События в его романе выдуманные. У меня же всё происходило в реальности: безлюдная платформа, опустевшие вагоны. И тишина. Давящая. Гнетущая. Неестественная.
Я только сейчас осознал, что не слышу ни отдалённого гула поездов, ни гудения в тоннеле. Ничего.
Тишина была мёртвой.
Чувствуя, что начинаю потихоньку сходить с ума, вернулся в кабину и буквально упал в кресло.
Этого не может быть.
Это слишком.
Пару раз нажал на педаль «Тайфуна», заранее зная бесполезность подобного действия. Просто сработала приобретённая с годами привычка - двумя гудками вызывать дежурную по станции, если есть какие-либо трудности.
Дежурной не было. Как не было и других.
Я подождал пару минут, потом взялся за радиостанцию.
- Диспетчер, - собственный голос показался мне чужим и незнакомым – так хрипло и растерянно он звучал. - Диспетчер, триста семьдесят четвёртый поезд, восемнадцатый маршрут. Нахожусь на станции «Спортивная».
И тут я задумался.
В какую форму облечь доклад? Сказать, что из вагонов исчезли пассажиры? Или, что станция «Спортивная» обезлюдела?
А если всё объясняется проще – простого? Ну, например, что платформа вовсе пустая, что менты уже высадили из четвёртого вагона бойцов, что дежурная по станции показывает мне диск, давая готовность на отправление. А я ничего этого не вижу, потому что не начинаю сходить с ума, а уже сошёл. И у меня приступ галлюциноза.
Тогда за подобный доклад меня на следующей остановке тут же загребут в психушку. Если вообще дадут уехать.
Я принял соломоново решение.
- Диспетчер, мне отправляться или нет?
Вот сейчас всё и выяснится. Если она скажет отправляться по сигналу дежурной, значит, моё сумасшествие подтвердится. Значит, никто никуда не исчезал. И мне останется либо постараться доехать до «Сокольников» делая вид, что всё в порядке. Либо стоять и ждать приезда психиатров.
А если что-то случилось, теракт там какой-нибудь или ещё что, диспетчер просто выдаст предупреждение.
Я понимал, что хватаюсь за соломинку, пытаясь найти рациональное объяснение исчезновениям людей. Но это было всё же лучше, чем…Чем что?
Диспетчер не отвечала.
Я сделал ещё одну попытку:
- Диспетчер.
Тишина
- Диспетчер, ответьте восемнадцатому маршруту.
Никакого эффекта. Даже фоновые потрескивания не слышны.
И вот тогда, признаюсь, мне стало страшновато. Кинговские «Лангольеры» перестали казаться такой уж фантастикой. Вполне вероятно, что я, как и герои Кинга, попал во вчерашний день. Жду неизвестно чего, а эти самые лангольеры в этот самый момент уже догрызают «Воробьёвы горы» с каждым мгновеньем приближаясь ко мне всё ближе и ближе.
Бред какой-то.
Я потряс головой, стряхивая наваждение. Надо было что-то делать. Ехать дальше. Не стоять же здесь до Страшного суда. Чтобы не произошло, надо ехать дальше. Движение – жизнь.
Может быть на «Фрунзенской» всё нормально и люди там никуда не пропали. А на перегоне мне удастся связаться с диспетчером. И тогда всё прояснится.
Я передвинул ручку в «Ход-1», ожидая услышать шипение воздуха, выходящего из тормозных цилиндров. Ничего подобного не произошло.

Продолжение следует.