Солнце радовало дивным сиянием просторы Бруклина.
По улицам забитых лавченками, бутиками и закусочными, шли радостные жители радуясь плследнему летнему летнему и наступаюшей золотой осени.
Над их головами грохотали проезжающие вагоны поезда везущего не менее счастливых пассажиров из Манхеттена.
Люди сходили с конечной остановки сабвея Брайтон Бич и неспеша шли в сторону океанского бордвока, где уютно, цепочкой, расположились прибрежные рестораны, зовущие в гости.

Океан находился в состоянии глубокой нирваны пуская медленные волны на коричневый влажный берег.
Довольные чайки кружились над ним, неся в клюве добычу - кусок хлеба или конфету, поднятых с прибрежного бордвока.

В этой гармонии района Сива не находил себе места и был предельно взволнован.
Его начинало кумарить.
Последний раз Стива бахался вчера вечером.
Состояние было еще не критическое, но уже приближалось к оному.

Стива искал деньги.
Последний год превратился в постоянные поиски денег на дозняк.
Все ради пакетика с четвертинкой грамма белого порошка, который бодяжится в весле на огне зажигалки Зиппо.
Бобышка находит разбитую от инъекций дорогу и твердо упирается в нее, пропуская малую порцию крови.
Большой палец жмет на поршень впуская чудодейственный раствор в организм и открывает Врата в Рай.

Ради этого Стива отказался от всех благ, денег, от родителей, любимой девушки и от друзей.
Хотя деньги были нужны.
Но только на дозняк.
Едой Стива обретался в Армии Спасения.
Жил где попало.
Дозняк был нужен уже срочно, от этого Стива нервничал, а тут, еще замучили почесоны.
Невыносимый зуд по всему телу.
Стива зашел в аптеку и подошел к работнице с лицом похожим на лицо Богородицы.
Стива видел лик Богородицы в церкви, когда его водили родители, еще надеявшиеся, что сын вылечится.

- Здравствуйте! У вас лекартство от аллергии есть - нервно спросил он, почесываясь.
- На что? - улыбаясь спросила Святая, с жалостью на красивом лице.
- На апельсины! - рявкнул Стива.
- Вам надо жить, молодой человек - сказала Богородица, Жить - повторила она.
- Я живу! - истерично крикнул Стива и пошел прочь, сейчас его воротило от взглядя истощающего доброту.

Доброта приходит вместе с дозой, а сейчас нужно срочно искать деньги, почесоны подождут.
Когда нет денег нужно унижаться.
Надо жить!
Когда нет денег нет дозы, когда нет дозы, то кому нужна такая гребаная жизнь?

Унижаться ему было не вновь.
Ради дозы можно пойти на все, на любую жертву.
Предательство? Нет. Не слышали.
Стива давно уже позабыл о грехах и искуплении, о пороках и добродетели.
Важен был только герыч, медленный, а остальное все не важно и беспонтово.
Ради пакетика можно сделать все.

Люди подавать не спешили и, с отвращением, отворачивали лица, но Стива не сдавался и просил, просил, просил...
Умалял и унижался, рассказывая душещипательные истории.
И смотрел на людей добрыми глазами.
Глаза.
Это единственное, что он не пробычил за этот год.
Люди попавшие под магию его глаз, не выдерживали и давали зеленую бумажку - пропуск в Рай.
Знали, догадывались, что подают не на благостное дело, но давали.
В принципе, если день был скуден на попрошайничество, Стива мог всегда своровать лезвия Жилетт в аптеке и продать их за полцены прямо на входе.
Сегодня ему повезло и с мелким криминалом обошлось.

Вскоре деньги были собраны.
Хромоногий дилер Антон, которого звали Тони ШлепНога, подъехав но невенькой Максиме, осчастливил Стиву маленьким полиэтиленовым пакетиком с счастьем.
Стива облегченно вздохнул и посеменил в сторону общественного туалета расположенного на бордвоке, где можно было бы спокойно вмазаться, и, присев на корточки около вонючего толчка, отправится в Рай.

Взгляд Богородицы из аптеки не вылезал из головы.
А еще этот старик с грустными глазами.
Пожилой еврей, одетый в черные брюки и жилетку обтягивающую белую рубаху, с длинной седой бородой, стоял недалеко от аптеки и молился.
Он радовался, покачиваясь в такт молитве.
Стиву давно уже раздражала радость людей, он не понимал, чему можно радоваться а этом мире не бахнувшись медленным?

- Ну что ты такой довольный! Чему ты радуешься?! - он, раздраженный, подскочил к старику.
Кумары продвигались на полной скорости.
Старик посмотрел на Сиву и на его руки покрытыми многочисленными точками от уколов и темно синими фуфляками и закатав рукав белой рубахи, оголил локоть на котором был вытатуирован длинный номер.
- Я, молодой человек, радуюсь жизни! - сказал он и улыбнулся, - Порадуйтесь же и Вы.

Сива бахнулся, но кайф пришел неожиданно сломанным и галимым.
Перед ним стояли образы Старика и Богородицы из аптеки.
Они жалели его.
Всю ночь его мутило.
В голову лезли разные мысли, он увидел что то похожее на сон - бородатый мужик тащит нс своей спине Стиву под гогот улюлбкающей толпы народа в сандалях одетых под белые носки.
Мужику было тяжело, он кряхтел но тащил Стиву, тащил его навстречу яркому свету, не слепящему глаза, блаженному свету.
Он тащил Стиву и повторял одну и ту же фразу - Спаси и Сохрани!

На следующий день Стива, сам не понимая зачем, набрал забытый номер родителей.
- Алло, мама! Забери меня отсюда! Я готов пройти детокс! - коротко сказал он и бросил трубку в одинокой позабытой будке телефона автомата.

Ему показалось, что он снова увидел старика и Богородицу, идущих по утренней удице.
Они улыбались...

Стива шел по коридорам Кони Айленд Госпиталя, он не знал, что будет завтра, он давно уже перестал верить в завтра.

Он точно знал одно - сегодня он хотел жить...