(События происходят в вымышленных автором стране и городе. Все герои рассказика – вымышлены. Любые совпадения – случайны)

-Ну как так, сограждане… - невнятно мямлил подсудимый - подыхающий с похмелья алкоголик Петров. – Я ж не нарочно там спал… пьян был, каюсь… но какие ж пикеты-то? Откуда ж я видел, что на том баке нарисовано было…
- Гражданин Петров, так вы не признаёте себя виновным в несанкционированном пикетировании мусорных баков, находящихся по адресу: город N, улица Зассыцкого, дом 14? А также в поддержке антиправительственного лозунга, изображенного на баке под номером 2?
- Не-не-не… – с испуганно-виноватым видом проблеял алкоголик Петров, неуверенно и исподлобья поглядывая на чрезмерно пышнотелую дамочку-судью. – как можно… я вообще и знать не знаю, в чём эта сила–то – в правде или ещё в чем…
- Мааалчать!!! – раскатисто и звонко, неимоверно быстро захлопав густо затушёванными ресницами, гавкнула в мгновение раскрасневшаяся судья. – Экстремистские высказывания в зале суда, Петров?!
Прокурор, ведущий дело Петрова, довольно заулыбался.
Алкоголик Петров, смутно понимая, что снова ляпнул что-то лишнее, решил от греха подальше заткнуться и молча соглашаться с любыми словами как прокурора, так и судьи. Ведь ему и так уже грозила двадцатка колонии-поселения за то, что умудрился упасть и уснуть пьяным сном у мусорного бака, на котором какой-то пидарас додумался нарисовать белой масляной краской корявые и с потёками буквы, которые складывались в абсолютно непонятное Петрову изречение - «Сила – в правде».
В чём эта самая сила – в правде, или во вранье – Петрову на данный момент, вообще и в принципе, было абсолютно наплевать. Ему было просто очень херово и страшно. Ужасно хотелось пить, а голова просто раскалывалась от количества и отсутствия качества выпитых накануне дешёвых спиртных напитков. Тошнотворно воняли обоссанные, разорванные на жопе, штаны…
Дамочка судья напыщенно выносила приговор. Прокурор блаженно мурлыкал. Адвокат Залупкин, воровато и необычайно быстро, забивал портфель какими-то важными бумагами. Петров молчал.
Где-то во дворе тихонечко завыла одинокая, истосковавшаяся по вниманию и ласке, маленькая дворовая собачонка по кличке Фемида. Лёгкий сентябрьский ветерок подбрасывал через приоткрытое окно чуть слышный свист ломающих чьи-то несвоевременно зарегламентированные рёбра, «демократизаторов». Со стороны СИзо доносились обрывки детской песенки весёлого и слабоумного школьника, по всей видимости - ярого фаната популярного шапито господина Подзавального. Окна жилых домов тускло загорались несмелыми огоньками мониторов – будущие активисты кружка по пошиву телогреек готовились лайкать и репостить. Плечистые почтальоны, устало переругиваясь, разгружали оцинкованные бандероли из Асирии.
Вечерело. На город N опускался сумрак.