Жизнь не возможно повернуть назад
И время не на миг не остановишь...
(И.Резник)
Плевок обратно не вернешь.
(Японская пословица)

На моей кованой кровати мягкая перина без белья. Рядом – руку протяни – устроен длинный дубовый стол. Полстола прикрыто не скатертью, но белой простынею. Она была белой неделю тому, а теперь её украшают розовые кляксы и разводы от вина. Простынь свисает с края стола, волочится по полу и в том месте на ней грязный след от женской сандалии. В ином месте бурые крапинки от крови – женские носы слабые. На вершине стола выдохшееся вино шампанское и непочатое цимлянское, там и сям разбросаны маленькие сомбреро, соль, опрокинутая трехлитровая банка засахаренных лимонов, корзина с виноградом.

Другая половина полированного стола неприкрыта никакой тканью, почти чиста, а потому менее информативна. Блеск полировки портит лишь некрупное матовое пятно, как бы потёртое абразивом, этакий белёсый островок. А из беспорядков: скрученные трубочкой 50 р. и чья-то дисконтная карта магазина бабского бельишка. Вот и весь натюрморт. «Мертвую природу» разбавляю только я, ибо я – жив. Возможно было написать, что и я убитый, но это не так. Обойдусь без этих дешевых двусмысленностей или как говорят в предместьях Марселя «экивоков». Я может и не чист, но и не убит.

Недавно я проводил за дверцу всех фальшивых друзей и несытых бизнесвумен и теперь лежал в кровати, кидал в стенку теннисный мяч и сосал неподожженную сигару. Мне ни плохо, ни хорошо. И с самордаками у меня всё в порядке. Просто я не желаю здесь находиться. Хочу умчаться туда, где ещё имелись чаяния и устремления, и верилось, что в жизни всё сложится много интересней. Хочу в детство. Я прикрываю глаза и уношусь на 22 года тому... это клёвый флэшбэк...

* * *
Ранняя осень 89-го. Тепло и сухо. Перестройка строя на Родине. Мне ещё нет и 13. Я шел и опаздывал в школу со второй смены, но не торопился. Посидел на берегу любимой канавы и пустил по течению щепку (впоследствии, когда я подрос и стал известным бретером и забиякой, от меня по этой канаве уплывал мусар-пэпс, натурально: весна, я иду по асфальту, а он пьяный и в форме от меня убегает вплавь. Но это тема для другого маленького рассказика)

Подобрал ракитовый прут и посражался с кустами акации, напевая: «...тому, кто кардиналу служит верно, заранее заказан пропуск в рай. Ивоооо высокаприасвищенство...» Я всегда был душою за сподвижников кардинала, а не прихвостней короля, потому что сам всегда был человеком духовным и в высшей степени нравственным, блять, коим и остаюсь по сей день. На стопах моих коричневые цебовские чибрики, в руках почти пустой коричневый дипломат, на шее прожженная сигаретой красная тряпочка, а на голове простые волосы, остриженные полубоксом. И даже, помнится, слегка опрысканный какой-то говнятиной вроде «УанМэнШоу» или «СикретСервис» Шел себе и шел, отбивал на пустом дипломате африканские мотивы.

- Чё не здороваешься, подонок мелкий?

Это я прошел мимо, не поклонившись знакомому оперку. Ну как знакомому, он нас с корешем зимой принимал за наше катание на чужом «Буране». Причем бегал за нами вокруг дома минут 30, пока мы сами не сдались. При погоне он прятался за углы дома и под сугробы, всячески выскакивал, то, как тетерев из-под каблука, то, как чёрт из Альбукерке. Потеха для округи. А сосед дядя Пэтя, вообще, как узнал, что это мы угнали снегоход, забрал заяву резко (тогда ещё можно было), и незадачливый милиционер и вовсе остался с хуем вместо носа.

- Драсте.
- Ну-ка, постой. Что у тебя в кармане топорщится? Руку вытащи.
- Ничегошеньки,- ответил я, расправил фигу в кармане и показал милиционеру открытую ладошку.

Бравый страж порядка не стал залазить, просто прохлопнул карман, ничего там не обнаружив. Ещё бы, как он обнаружит тоненькую черно-белую фотокарточку достоинством «7 бубён», на которой немецкий хуй втыкается в волосастую (турецкую??.) песду.

- Ты чего ходишь, бля, как ёлка новогодняя!? А ещё галстук пионерский нацепил, чучело!- схватил меня за пуговицу милиционер и, щурясь, разглядывал мою грудь.- Я раньше таких как ты в колонию «на раз» определял, а родителям штраф... Ну ничегооооо, бля, рано вы радуетесь гласности и плюрализму!

А грудь моя действительно была пестрой, как Пеструшка. На темно-синей форме красовались какие-то булавки, значки с венцом тогдашнего остроумия, типа: «я по тебе тащусь», «у нас в колхозе СПИДа нет» или «куй железо пока горбачёв», канадский и советский флажки, пионерский значок и прочий лом. На рукаве гимнастерки вместо красного шеврона красовался череп, типа: «Уруру! Я – Андрейка, состою в штате Френсиса Дрейка». Я грешен, конечно, таким апгрейдом, но не виноват, - мода тогда была такая в то далекое перестроечное время.

- Я на урок опаздываю, дядь, пустите,- а.
- Чеши. Никто тя не держит. И эта... зайдешь в контору в конце недели, спросишь капитана Бладова, разговор есть.
- Ладно,- сказал я, и рука моя в кармане уже машинально сжалась в кукиш.

Сделав несколько шагов вприпрыжку, я остановился, сунул меж ног дипломат, хлопнул левой ладошкой по правой бицухе и, показав сию фигуру во след унтер-пришибеева, подумал: «Коммунист долбаный! Был бы я повзрослее...»
Заморской ужимки «FuckU» тогда я ещё не знал, и редко матерился даже в мыслях.

Как ни странно я не сильно огорчился этой недоброй встречей. А чего мне было расстраиваться 12-ленему парнишке?
К учёбе я был горазд, и никто мне в том не мешал.
Среди своих классов я держал «шишку» (т.е. перепиздил всех силачей параллели), правда, обычно каждую осень приходилось снова утверждаться, потому что всякие прыщавые выскочки мнили себя повзрослевшими на год и охуевшими от своей крутизны каратистами. Ну да это не велика беда, плюходействовать я раньше любил, и, вкушая вкусих много радости от побед на поединках, аз почивал на лаврах.
Штаны-пирамиды... нет, пижжу, тогда ещё штаны-бананы в клеточку, щеголять и выёбывацца перед бабами, я себе уже приобрел. Дифференциация по штанам – важная штука.
Вчера я нарубаськал нимношка денюжек в соседнем дворе, играя в дрогу, пристенок и чику – на жвачки, автоматы и видеосалон хватит. Жизнь прекрасна и удивительна!
К тому же мне было чего рассказать моим школьным корешам, что есть бабы суть.

О ту пору мой сексуальный опыт был ниибически богат: в п\л «Красная Звездочка», что в подмосковном Звенигороде, я уже целовался с 13 – 14-летними девочками в подтрибуном пространстве стадиона во время вызывания всяких гномиков, видел две пары слаборазвитых девичьих сисек и даже танцевал медляк 4(четыре) раза. Не знаю почему, но сплясать медляк для меня было пиздец каким подвигом. Это выглядело, канеш, нелепо: я выходил (паходу, как душара на присягу – с правой ноги и с той же руки), кивком гривы приглашал дрищепотку на танец, собственно танцевал, как несмазанная буратина, при этом смешно отклячивая свою задницу назад, чтоб не забуровить своим эрегированным стрючком ляжки и вспотевшую от ярых плясок пиздёнку партнерши. Ох, уж мне эти эмансипированные перестройкой малолетние москвички! Если б не моя врожденная скромность и ебланство, я мог бы уже в 12 лет триппер на хуйца намотать.
Ну да хуй со мной! кабы не «кабы» да не «но», так был бы генералом Моторсом давно.

В общем, поведать мне было чего своим ещё более лоховатым однокашникам, соратникам и прочим друзьям Клирасила.

Добравшись до школы и отослав вхуй дежурного с его вопросами про сменку, я забежал в туалет и прикурил сигарету «Дюбек», а может и «Бужор». В клозет заходит старшеклассник – ссаный квартерон по имени Денис Ричардс – и начинает аццки кашлять, показывать на мою сигарету и, задыхаясь, жестами просить, типа, затянуться разок. Когда сигарета оказываецца у него в руках, он резко излечивается от кашля, хватает меня за ухо, говорит гнусным голосом: «а ну пойдем к директору!», дико ржот и курит мой хабарик. Типа наебал сопляка.
- Жопа тупорылая!- кричу я ему и убегаю в классы.

Проходя мимо кабинета директрисы, прочитал надпись мелом на двери: «Вера пезда».
«Безграмотные уродцы,- подумал тогда я.- Дефис забыли всунуть»
Хуле, правильный лошок йа тагда был. Не понимал, што не ф пунктуации с арфаграфией соль могучей силы слова.

Дернул дверь пионерской – комната, как всегда открыта и пуста. Старшая пионервожатая опять, наверно, галстуки, значки и канцтовары шумно получает в каптерке у завхоза. (Атвичяю, мной раз лично было пофиксено, как физрук подслушивал у двери завхоза, как тот отпускает пионервожатую, и как-то сильно интенсивно шарил у себя в кармане; через что делаю простой вывод: групповуха тогда не процветала)
На вешалке сиротливо висела болоньевая курточка пионервожатой; пробил карманы – нихуя. Вскрыл стол и изъял оттуда несколько двойных листочков в клеточку со штампами ГорОНО для контролиш. На шахматном столе стояла чья-то неоконченная партия. Я подошел и спутал несколько фигур.

Тогда мои паддонкавские замашки школяра, подобно икре минтая, носили вот такой мелкозернистый характер.

Идем дальше.
Мимо конкурса детских рисунков йа само собой пройти не смог. Рисунки все, канеш, уебанские и одномерные, как у древних египтян. Ни тебе полутеней, блять, ни тебе нюансов. На одном из них каким-то импрессивным малышом была изображена сказочная картина в синих тонах нах. Корявые мальчик, девочка и синяя, как ёбаный смёрф, тётенька. Изо рта у девочки выходило облако пара, в котором можно было прочитать: «Кай! Кай!».
«Комикс,- подумал я с проницательностью Штирлица.- На тему Снежной Королевы» (СнежнаяКоролева, за упоминание с вас новое французское пальто, пидоры)
Воровато оглянувшись, йа достал авторучку и соединил мальчика с девочкой подобием мужского хуя, пририсовав яица холодному мальчишке с гранитным камушком в груди. А в облаке девочки Герды пририсовал буквы «ф» к концу каждого слова. Экшн.

А чтоб попасть на свой урок истории, мне нужно было проходить мимо каб.№2 «химия». Дверь туда была открыта нараспашку. Там сидел «г» класс. Как бы вам зяснить-то популярней... Это не гуманитарный класс и не физ-мат, и не естественных наук, а так... там учились гении непризнанные и прочая бестолковщина.
Химички не было, а прямо на кафедре, в выветривательном шкафе, где проводят вонючие хим.реакции, сидел чувак и курил. Он то улыбался, то целовал стекло и раздувал щеки, представляя себя сомиком аквариумным или другой какой цихлозомой.

- Где химичка?- спросил я.
- Убижала завучу жаловацца, жаба ибаная,- ответили мне девочки, оторвавшись от своих «анкет».- А мы вот лабораторку срываем.

Я поржал нимношко с этого взгрева, сбоянил шутку «про их предмет и залупы цвет» и почапал к себе на историю.

Кстати, с этим чувачком, которого закрыли в стеклянном шкафу и имя которому Лёня Кравец, мне ещё один прикол-мангол вспомнился. Лёня уже тогда был паддонком и совершенным похуистом, ему, что ебать подтаскивать, что поёбаных оттаскивать, за любой здоровый кипиш. Как-то раз его переодели в бабу и отослали на урок труда у девочек. И если бы не их дикий несмолянский ржач, то, я думаю, он мог бы даже получить задание у новенькой училки и сшить какой-нибудь передник или состряпать пирожок. Но его вскоре спалили (переиграл, дурик) и выгнали с урока. Лёня, раскручивая над головой женский парик, запел «есаул, есаул, что ж ты бросил коня» и удалился из класса, скача на невидимой лошадке. А в дверях заулюлюкал по-индейски, крикнул: «Хэяаааа, амиго Дауга!» и повесил скальп на гвоздик.

Теперь весь алгоритм моих беспонтовых пионэрских действий накидываю вам быро и тезисно.

Урок истории. Историчка добрая и старая, как поповская собака. Карамзина Ника Михайловна.
- Где твоя контурная карта, Андрюша?- вопрошает она тихим гласом.
- В книжном магазине,- отвечаю.
- Пересядь. Пусть тебе пока Слава Чмырзин поможет.
- Вассал моего вассала – не мой вассал,- старался соответствовать преподаваемому предмету я.- Лучше я к Цепешеву сяду.

Тогда-то у меня и родилось гениальное четверостишье:

Почему не мой вассал
Мне услугу оказал?
Потому что мой вассал
Вчера ласты завязал.

- Все вы, наверно, знаете, история повторяется.  И если она сначала повторяется в виде трагедии, то потом обязательно в виде фарса...- бубнила Ника Михална.

- Хотите контурную карту вам покажу, Машки?- спросил йа у близняшек, сидящих позади, и показал, только не контурную, а карту «7 бубён», за что дважды наречен был «дураком».

Перемена уроков. Поиграли в слоновью чехарду. У старшеклассника за 2 целковых (вот ведь шкура!) купил жвачку «Дональд» польский. Рассказал корешкам за понюшкой табака про пионерлагерь: как пошли москвичек пастой мазать, как йа их мацал при полной темноте воздуха, а они притворялись спящими. С разными сочными подробностями. Припиздел, канеш, что чуть ли не выебал всю палату указательным пальцем, и тот самый палец всем слушателям показывал.

На уроке английского языка, я наизусть и устно рассказал стихотворение «The evening bells» by Dixie Wilson, а письменно я выцарапал на парте совет: If you want to have your brother, put your father on your mother.

В рекреационные минуты спустился в спортзал, покидал мяч в корзины, но, завидев физрука, дал от него стрекача. Наш физрук – не боксер, а лыжник, хотя руки у него трясуцца, что у того Махмуда Али. Причина этого трясения была в напитках и их оголтелом смешении. Фруктово-злачная такая, знаете ли, оголтелость часто смущала нашего физического культуриста по фамилии Квашинда. Сущей злонравности у него не было, но за беготню без чешек по спортзалу можно было выхватить жосских по башке баскетбольным мячиком. При том физрук всегда извинялся на французском и рассказывал, дескать, «нечаянно-с попал-с».

Наконец настала алгебра. Пачиму «наконец», спросите вы? Всё очень проста. Вы должны помнить, маи малинькие золотушные друзья, что если в школе появляется новый человек, то это само по себе событие, прикол и интересно. А ещё паче, если это молодая училка, только кончившая курсы в ПЕДовском ЦПХ (кто знает эту аббревиатуру, тот маладетс, а кто не знает, тот голубой педораз).

Забегая вперед, доложу, что математичка оказалась педагогом довольно неискусным и ваще выёбистая, как выборгские проститутки.

На доске было выведено её названье: Наталья Павловна
Тоща и бледна, как спирахета. Белобрыса. «Стерва» на лбу отпечатано, это я понимал даже будучи юн и ясен, как вгляд дяди Васин.

/…/

- Стой. Я не разрешала тебе сесть!- повысила голос математичка.
- Могу и постоять...
- И помолчать.
- Могу и помолчать...- бубнил йа, как вафлежуй.
- Да заткнёшься ты, наконец!- орет учитель, и глаза её реально сверкают нечеловеческой ненавистью.- Я буду настаивать на педсовете.
- Напугала моряка мокрыми штанами.
- Вон из класса!.. Нет, стой, пойдем к директору.

Я брел за психованной математичкой и слушал её вздор.
- Считай, ты уже здесь не учишься. Я потрачу много своего времени, но добьюсь этого.
- Ыгы. Замучитесь.

В этот момент мы проходили у дверей пионерской комнаты. Наталья Павловна заглянула туда – там пусто. За шкирку она запихнула меня в пионерскую, прижала к шифоньеру и пизданула об него головой так, что с антресолей посыпались плакаты «молнии».

- Ты, сссукин сын, ещё раз что-либо подобное сотворишь на моём уроке, я тебя на ноль помножу, нос вычту, и зубы в дроби превращу!- трясла она меня за грудки.- У меня муж военный, он тя ваще загасит, сопляк ты вонючий!
- Не имеете право, рукоприкладством заниматься,- загундосил я, как лох.- У меня тоже друзья и подвязки есть!
Я вырвался и побежал, чтоб она не видела моих накатывающихся слёз.
Это щяз мне похую веники, я могу при бабах точить слёзы на «Белый Бим – черное ухо», а раньше западло было.
- Сука!
- Змеёныш, только пожалуйся кому!- сказала она мне вслед.

* * *
Трип кончился. А я всё сидел в кровати, дурацки улыбался, вспоминая этот суть заурядный денёк, и кидал мячик в стенку. За окошком уж стемнело, и зажгли фонари. Двенадцатый час был на исходе.

- Эх, заебись было бы хоть на денёк-другой в детство попасть!- сказал я и швырнул со всей силы мячом в стену.

Так как мой марафон без сна длился уж более двух суток, Морфей или другой какой фей тут же пригрёб меня в своё сонное царство. (Слышу возгласы из аудитории: Графоман! Графоман! Да и похуй, переправлять не буду. Йа как прокурор Пилат, блять: еже писах – писах!)

* * *
Я почти проснулся. С полузакрытыми глазами и босыми стопами пошлепал принимать туалет или как говорит мой друг космонавт «поссать в бутылку». Не дошел – больно воткнулся в косяк.

- Бляааадь!- вскрикнул я от боли.- Откуда тут эта дверь, ёмана!

- Вот чуяло моё сердце, не надо было тебя отправлять ни в какие Москвы. Уже дома матерится, как строитель! Взрослый наверно сильно стал?- услышал я голос своей матери.

«Матери? Какие нахуй матери!!!»- запаниковал я.
«Аааа, хэх, допился йа верно...»- догадался я про себя и успокоился.
Но через секунду, окончательно очухавшись от сна, впал в тихий ахуй: обстановка не моя, какие-то ковры на стенах, трюмо, стенки; на мне пижама в якорях – пиздекс! Нашел ванную, зеркало, и в нем увидел маленькую белобрысую кочку с вихром на голове и децкое летсо. Йа узнал себя, даааа. Думаете после тихого ахуя, я впал в дикий? Хуиньки, скозалъ заинька. Собрался йа быстро. Ну так, канешна побил сам себе по щекам минут 10-15 и всё. В прихожей нашел численник. Отрывной календарь похудел до размера «4 сентября 1989 года, понедельник»

«Так, так, так, не паниковать! надо выяснить, йа с 12-летними мозгами или с мужскими,- соображал я.- Тэк-с, таблицу квадратов, вспомнить штоле, хотя я её мог и в 12 знать! Блять!»

Йа взял листочек бумаги и быстро накидал матрицу 3х3, которую в отрочестве-то уж точно не мог бы составить. Потом йа вспомнил такие слова и глаголы, как Путинг, вай-фай, кокс, которыми в 89 году в эфире и не пахло. Все события за 20 лет всплыли в моей памяти и пронеслись калейдоскопом. Ура! – это уже зоебись, что я в душе и голове старше, чем малолетний задрот. Жить можно.

Как говаривал старина Дон Кишот: в 1605 году чудес не бывает! Дурачок он был деревенский и городской сумасшедший заодно, да вы и сами знаете. Это в нач.XVII века чудес не было, а в нач.XXI бывает, блять, редко, но бывает нах, йа настаиваю, правда не со всеми проходит, ну да это не важно. Кароче, как я перенесся сквозь вязкую ткань времени и через какое такое колдофство мне не ведомо, но я недолго парился в своём отроческом теле и скоро рассудил, найдя большие преимущества в сём б\п диковинном обстоятельстве.

34-летний волчара в шкуре 12-летнего ягненка – это прекрасно! К тому же если я пребываю в 89-ом, то никто не знает о прогрессе и о будущем, лучше меня, да и вообще кроме меня! У меня фора в 22 года. Боянь – не хочу! Здоровье опять же новое, хоть отбавляй его под вывесой «вино-табак». Писюн ещё мал? – ну и что, зато стоять будет исправно. И я начал утешать себя пошлыми поговорками типа: «маленький хуёк в пизде королёк», «главное не размер судна, а переплыть океан» и прочей ущербной поеботиной.

Мать позвала кушать.
- Ну что, матершиник...
- Да лан, мамуль, я ж безотносительно кого бы то ни было – а так можно материться.
- Безотносительно? Мамуль?- матушка посмотрела на меня подозрительно и пощупала лоб.- Ты не захворал ли?
- Мне лучше, чем когда-либо.

Я дохлебал советский харчо, отказался от второй перемены блюд и, чтоб поскорей остаться наедине с новым собой, стал прощаться с матушкой.

- Лан, ма, мне пора идти ликвидировать безграмотность.
- Ну, беги благославесь,- сказала моя молодая мама, пихая мне яблоко.- Блюди себя. Сразу упреждаю, насчёт драк и беременностей, чтоб ко мне никто не подходил. И без троек мне!

Новый Йа выскочил на лестничную клетку, оказался у окна, и с простертыми врозь руками, а-ля «злой гений», изрек:

- Йа – падонакк! БУДУ! САМИМ! СОБОЙ! Буга! Бугога! Мухххххохааааа-ха-ха-ха!!!- засмеялся я, как сумасшедший бох; в мои тепленькие жилы влился мороз похуизма, и даже мне показалось, что в парадном сверкнула фотовспышка и прогремел гром в виде мусора промчавшегося по проводу.

Так йа пашол в школу со второй смены уже взрослым падонком.

* * *
- Чё не здороваешься, подонок мелкий?
- Ааааа, привет, привет, товарищ Бладов. Вот, признацца, не ожидал! Как гавно йа вас не видел, уважаемый! Как здоровье, как дети? Как жена, всё блядует?



P.S.: Дорогие друзья, я человек тут новый, нужно ли засылать продолжение или ну его нафиг? пишите свои критические пожелания в рубрику «комментарии к креативам»