В этот день города мы со старыми приятелями гуляли по Воробьевым горам. Порядком поднабравшись я забрался на парапет смотровой площадки и стал мочиться в сторону белокаменной, прямо так - на ее просторные стадионы, недостроенные небоскребы и златоверхие купола. Сколько сказано у русских классиков о чувствах испытываемых ссущим с высоты! Разве можно к этому что-нибудь добавить? Дыхание перехватывает от ощущения реактивного полета, от непосредственного счастья, от торжествующего чувства полного слияния с природой!

Когда сзади меня грубо окликнул коррумпированный московский милиционер, я обернулся и стал мочиться на него. Я направил струю прямо на его погоны, на его звезды и лычки, на его пустые выцветшие глаза. Он, было, попытался остановить меня, но напор был так силен, что ничего поделать было нельзя, его просто сносило в сторону университета.

Потом я вновь повернулся к прекрасной панораме первопрестольной. Поразительно, но струя моя только окрепла, от ее напора тело мое слегка дрожало, и от него исходил гул как от трансформаторной будки. Быстрые желтые ручьи помчались к реке, постепенно сливаясь в оранжевые потоки. Весело журча и набирая силу, они кружились по дорожкам воробъевского парка и увлекали зазевавшихся отдыхающих вниз по склону. Потихоньку река стала приобретать желтоватый оттенок и заколыхалась по берегам, забрызгивая набережные. Наконец, как-то вдруг качнувшись всею помутневшей массой, она хлынула на улицы города.

И вот уже потоки мочи полились по бульварам, улицам и проспектам столицы. Завертелись в мочевороте заборы, машины, ларьки и столбы. То и дело в крупных пузырях пенистой массы мелькали фигурки кошек и собак, военных и пенсионеров, школьников и менеджеров, гастарбайтеров и бюрократов. Первые минуты уровень поднимался очень быстро и вскоре достиг краев Лужниковской арены. Хлынувшая внутрь стадиона волна подхватила находившихся на поле футболистов, среди которых я смог четко разглядеть только Андрея Аршавина, мне даже показалось, что он помахал мне рукой. Хотя мы с ним и не знакомы.

То тут то там стали взлетали вертолеты, которые я по возможности старался сбивать струей, по-прежнему фонтанировавшей с невероятной силой. Надо сказать, что паники в городе не было - уж больно все неожиданно быстро произошло. Уже через двадцать минут Москва представляла собой огромный желтый пенистый пруд с торчащими высотками. Всю его поверхность ровным слоем покрывал мусор, на котором, кто как, расположились москвичи и гости столицы. Кружившие над всем этим миллионы птиц придавали зрелищу особый эсхатологический вид.

Почувствовав не просто облегчение, а настоящую детскую радость я остановился. Сквозь тучи пробивались тонкие лучи осеннего солнца, на душе было легко и свободно. Застегнув ширинку, я повернулся к приветствовавшей меня восторженной толпе зевак, и сказал: «С праздником, родные мои!!!». Толпа ответила мне счастливым гулом и выкриками: «Браво»!

А моча также быстро стала убывать и река постепенно возвращалась в свои пределы. В принципе никто даже не пострадал, а экологи сразу же выдвинулись в экспедицию и сопровождали желтое пятно вплоть до Каспийского моря, прочно держа под контролем состояние окружающей среды.

Город после потопа выглядел вдохновенно, он сверкал и переливался радужными цветами, а в воздухе витало давно забытое чувство истинного праздника, дававшего надежу на новую, настоящую жизнь.  В общем, было в этом что-то искреннее и откровенное. И вот уже начал шевелиться транспорт, появились машины со специальным шампунем, завозились со своими метлами дворники и уборщицы. Жизнь в городе быстро налаживалась, москвичи мылись, стирались, шутили, балагурили и вновь возвращались к своим повседневным заботам.